поймите правильно – это не упрек. Трудно упрекать Марину в том, что она не планировала совместной жизни со среднестатистическим молодым москвичом, который не имеет привычки аккуратно складывать одежду и регулярно забывает DVD-диски в компьютере. Она вообще искренне собиралась всегда быть одна – к этому ее, как она полагает, обязывала сама ее физическая природа (хотя, по-моему, степень обязательности тут примерно такая же, как в случае со мной и дизайнерскими джинсами, – ну кто реально заметит, что я хожу в старых? Кому я настолько интересен?). У нее была масса вариантов жить не одной – я даже теперь вроде как дружу с одним из этих «вариантов», Серхио его зовут. Но она их все отметала, и за это мне следует благодарить высшие силы. Она не ждала любви – ни моей, ни еще чьей-то. Не готовилась и место для нее в своей жизни не оставляла. Она была твердо намерена жить одна, и я это понимаю и принимаю. И я благодарен за то, что она это решение изменила.
Поэтому теперь, стоя над коробкой с дисками, которые я перевез из своей квартиры на Чаплыгина и которые совершенно некуда пихать, я могу только растерянно чесать репу. И упрекать себя за то, что столько всего с собой набрал. Глупо в наш век цифровых технологий держаться за материальные носители кино и музыки. Все можно в компьютер закачать. Моя привязанность к пластмассовым коробочкам с зеркальными кружками внутри неразумна, они дороги мне иногда не из-за звуков, которые на них записаны, – это все и правда есть в iTunes Store и «доступно для скачивания», – а из-за всяких обстоятельств их приобретения. Некоторые вещи я купил, когда они только-только появились в Москве, на Горбушке, у каких-то мутных пиратов-перекупщиков. Что-то привез из «своей первой заграницы» – интересно, есть ли у других народов такое священное почитание первого выезда за рубеж, как у «россиян»? Моей первой заграницей, кстати, был Лондон – я везучий парень. В общем, с каждой коробочкой у меня связано что-то сентиментальное – какая-то частичка прожитой жизни. Это не музыкальные записи вовсе, а человеческие слабости. Ну я человек, и у меня имеются слабости. В этом вся соль. Это Марине и нравится. И поэтому она никогда не скажет мне, что у меня слишком много барахла.
А я никогда не скажу ей, что она вполне могла бы попробовать переехать ко мне. Не так уж у меня мало места, и район тоже хороший – тот же самый, собственно, квартиры в двух минутах пешком. Но я ей даже и предлагать не стал. Во-первых, втиснуть ее в безалаберное пространство моего обитания было бы ничуть не легче, чем меня в ее белоснежный дизайнерский рай. В любую уютно выстроенную одинокую жизнь трудно вписать второго человека – нужно сильно себя перекроить, и изменения в квартире лишь наглядно отражают те внутренние перемены, ту перестройку организма, которая нужна, чтобы быть с кем-то ВМЕСТЕ. Это даже странно, как жалко отказываться от привычного, как это больно – меняться, жертвовать сонным комфортом, уютной летаргией одиночества, даже