которое сейчас стоит передо мной в отражении зеркала – это полный пипец! Эльф прав: в таком виде на бал лучше и не соваться.
…. Я – Золушка. На мне шапочка, передник, распущенные волосы, никакое, хоть и чистое лицо. И – башмаки! Эти уродливые, деревянные башмаки! Да какой принц побежит с такой тяжестью в руках на поиски исчезнувшей красавицы? И красавицы ли?
Я приблизила свое лицо к зеркальному отражению. Нет. Ничего особенного в этой Золушке нет. Обычная деревенская девчонка, которой и помочь-то некому. И Крестная умирает, если уже не умерла…
Крестная! Единственная, кто любил меня такой, какая я есть. Она умирает, а я тут стою перед зеркалом и свой курносый нос разглядываю. Курносый ли? Нет, уже как будто и не очень… И еще… Волосы, где мои чудесные волосы? Цвет тускнеет, длина сократилась… А! выпадают… А что с моими глазами?…Я уже сама на себя не похожа.
Я и не заметила, как разревелась. Стою перед зеркалом и реву, как дура. Уже второй раз за эту сказку. Нос распухает, превращаясь в бордовую картошку, и я начинаю понимать, как умирает сказка.
Да, моя сказка про Золушку умирает. Все идет не так, все валится из рук, ничего не получается. И сейчас я умираю вместе с ней. Вместе с ней и с моей любимой Крестной. Я уже не Золушка. А кто же тогда?
Ответ пришел сам собой из глубин подсознания: стерва! Стерва? А что такое – стерва? Наверное, что-то плохое. Но насколько – даже представить себе не могу… У кого бы спросить? И что же, все-таки, мне делать?
….Наверное, только отчаянная жажда жизни и чувство большой вины могли привести меня к этому порогу. Я спешилась и пошла к дому Крестной. Гнедой привычно стал искать своими плюшевыми губами траву у себя под копытами. А как поступила бы в такой ситуации Золушка? Пришла бы она к Крестной? И если бы пришла – то зачем? За помощью или попрощаться? Сказать спасибо за все, за все или, все же, попросить сказочное платье?
Не зная ответа на эти вопросы, я нерешительно толкнула скрипучую дверь. Та поддалась, неохотно и ворчливо. В доме было темно и тихо. Только в дальней комнате горел слабый огонек. Я пошла на свет и увидела…
– Крестная! – я бросилась к постели, на которой белел еле заметный женский силуэт, казалось, он угасал на моих глазах так же, как и пламя маленькой свечи у изголовья.
– Золушка… – прошелестело мне в ответ из-под тонкой белой простыни. – Ты пришла, Золушка…
– Прости меня, прости! Крестная, дорогая! Я не знала, что так будет… Если можешь, прости…
Слезы рвались наружу, мешая дышать и видеть. Господи, я снова плачу! Но как сладки и как горьки эти слезы! Что стоят мои прежние страданья по сравнению с тем, что сейчас испытывает моя душа…
– Не плачь, Золушка, ты не виновата. Просто все когда-нибудь заканчивается, все проходит, – шептала Крестная, гладя нежно меня по голове. – Проходит и мое время, пройдет и твоя сказка…
– А что останется? Что? Я же ведь тоже умираю. Умираю вместе с тобой! Я