потом встречали – сын так любил возвращение отца со сцены, что визжал от радости и хлопал в ладоши. За время концерта они успевали так соскучиться друг по другу, что Даниэль, никого не видя, подхватывал на руки Дашу вместе с малышом и кружил их, глядя в глаза то ей, то ему. Каждый раз она утопала в этом его взгляде – он был полон жизни и любопытства к каждому проявлению жизни. У их сына были точно такие же глаза, те же изогнутые ресницы, тот же янтарный блеск, но в них читалась не просто жизнь, в них была такая глубина сути бытия, что порой было тревожно.
После концерта они ехали в гостиницу, в которой останавливались, Даша готовила ужин, а Даниэль репетировал, одновременно играя с Крисом. Репетировал он постоянно, вся её жизнь из-за этого превратилась в мелодии. Мелодии убаюкивали её перед сном, звучали, пока она спала, будили её на рассвете. Пока Даниэль репетировал, она пыталась гостиничный быт приблизить к домашнему – раскладывала игрушки на диване, зажигала свечу в стаканчике, красиво подвязывала шторы лентой, прикалывала какие-то заметки и фото к обоям с помощью английских игл. Она успевала все! Даша быстро подружилась со всеми музыкантами в его группе. Она знала наизусть программу его выступлений. Она помогала ему подбирать одежду к концерту классической музыки, аккуратно укладывала его длинные волосы в хвост, чистила его ботинки, которые он обувал уже на следующий концерт – концерт рок-музыки.
Работать над сказками Даша успевала во время перелетов, во время концертов, при приготовлении ужина, ночью, когда все спят. Она очень уставала от перелетов, переездов, смены обстановки, перемены людей и языков, на которых они говорили, потери понятия «дом», и Даниэль моментально чувствовал это. Он крепко брал её руку и так пристально смотрел ей в глаза, что она сразу забывала о себе, чувствовала только его свет и радость от её присутствия. Он сам был образцом силы и терпения, поэтому ей хотелось стать сильнее рядом с ним. Вместе им казалось, что их жизнь всегда будет вот такой – единой и целостной. Через три месяца они прилетели в Россию, чтобы зарегистрировать свой брак. Даша хотела просто расписаться, но Даниэль настоял на яркой свадьбе.
На свадьбе было столько гостей, что Даше казалось, что их тысячи, с самого утра до позднего вечера кто-то обнимал её, говорил теплые слова, жал ей руку, кружил в танце. Каждую секунду её слепили вспышки фотоаппаратов, каждый час кто-то пытался взять у нее интервью, но непрошеных корреспондентов сразу уводили куда-то. Периодически к ней подбегал кто-то из друзей, показывал в телефоне, что об их свадьбе в интернете появилась еще одна статья, а Даша не понимала ничего из происходящего, кроме того, что теперь она носит фамилию Кёниг. От всего этого она чувствовала себя невесомой, тонула в волне кружев и органзы, в чувство её приводили лишь невесомые босоножки, которые легко цокали, и ей казалось, что искры летят у нее из под ног.
Платье Даше помогла выбрать мама Даниэля – Дороти, они целый день ездили по разным