сын назывался теперь Марко Бруннер – так же как известная марка рейнвейна. Ну, а теперь начинается случайность. Старый коммерции советник – самый трезвый человек во всем мире, его жена тоже, то же и все его дети. По-моему, в их доме никогда не пили ничего, кроме воды, молока, чаю и кофе. Пил один только Марко. Начал пить, когда был ещё в школе, – мы часто приносили его домой пьяным. Потом он стал поручиком и лейтенантом. Тогда началось уж как следует. Он пил, пил все больше и больше, натворил глупостей, его прогнали из полка. Трижды помещал его старик в санаторий, – но через несколько недель он становился ещё более горьким пьяницей, нежели раньше. А вот две случайности: он, Марко Бруннер, пил – Маркобруннер. Это стало для него idee fixe, он бегал по всем ресторанам, искал эту марку, ездил по Рейну и выпивал все, что находил в ресторанах. Он мог себе это позволить, – у него были деньги от бабушки. «Алло! – кричал он очень часто. – Маркобруннер поглотит Марко Бруннера! Почему? Потому что Марко Бруннер поглощает Маркобруннер». И люди смеялись над его остротами. Все только одно остроумие, все только случайность, – как и вся жизнь – она сплошная случайность! Но я знаю, что старый коммерции советник отдал бы много сотен тысяч, лишь бы вернуть свою неудачную остроту, – знаю также, что он себе никогда не простит, что назвал своего бедного сына Марко, а не Гансом или Петером. А тем не менее – это случай, глупый, причудливый случай, – все равно как подпись этой невесты князя.
Девушка встала и, шатаясь, облокотилась на стул. «Я – невеста князя, – повторила она, – дайте-ка мне сюда князя!»
Она взяла бутылку коньяка и налила себе полный стакан:
«Я хочу князя, слышите? За твое здоровье, дорогой князь!»
– Его, к сожалению, нет, – сказал доктор Петерсен.
– Нет? – рассмеялась она. – Нет! Так пусть будет другой! Да! Ты – или ты – или даже ты, старикашка! Безразлично – лишь бы мужчина! – Она сорвала блузку, спустила юбку, расстегнула корсаж и бросила его в зеркало: -Мужчину…
– Постыдись, – заметил доктор Петерсен, – разве делает так невеста? – Но взгляд его с жадностью был устремлен на её полную грудь.
Она захохотала: «Ах, что там-князь или не князь! Меня может взять всякий, кто только захочет! Мои дети, публичные дети – их может родить кто угодно-нищий и князь!»
Её тело дрожало от страсти, грудь подымалась, возбуждённая чувственность гнала её кровь по синеватым жилам, а взгляд, и дрожащие губы, и жаждущее тело-все кричало, полное страсти: «Сюда-ко мне!» Она не была уже проституткой – она, освобождённая от всех оболочек, свободная от всех пут и оков, была могучим прообразом женщины: пол с ног до головы.
– О, она действительно то, что нам нужно! – прошептал Фрэнк Браун. – Земля-мать…
Ею овладела дрожь. Ей стало холодно. Еле волоча ноги, она шатнулась к дивану.
– Не знаю, что со мною, – пробормотала она, – все вертится.
– Выпила лишнее, – поспешно объяснил Фрэнк Браун. – Выпей ещё и постарайся заснуть. – Он поднес ей опять полный стакан коньяку.
– Да, я засну… – пробормотала она.
Она