привести в порядок белое стадо: это нелегко сделать без жерди. Служанки громко смеялись, но Питтье, которому понравилась красивая девушка, сжалился над ней и крикнул, что принесёт ей палку.
Тут подошла сзади Эндри с гусаком.
– Видишь, Филипп, – зашипела она, подражая ему, – этому она давно выучилась. – Видишь, эта хочет украсть гусей. Всех твоих гусей с утятами. Она хочет украсть. Слышишь, Филипп?
Она шипела и натравливала – и гусак понял. Через весь двор он понёсся, как одержимый, на Петронеллу. А она сделала самое глупое, что могла, – ударила его рукой. В одну секунду Филипп укусил её руку так, что она громко вскрикнула и убежала. Но гусак бежал быстрее и скоро ударил её клювом в икру. Забежав вперёд, погнал её кругом по двору. Петронелла кричала, гуси гоготали, а лакеи и горничные заливались смехом. Кончилось бы это плохо, если бы Питтье не втолкнул её быстро в конюшню и не запер за ней дверь.
Эндри велела подать большой кусок сала, порезала его на ломти и накормила Филиппа. Он отправлялся один на луг со всем своим гусиным стадом.
Прихрамывая, Петронелла плелась по двору.
Графиня стояла наверху у окна:
– Что с тобой случилось, Нелля? – крикнула она.
Петронелла со стонами рассказала о своей беде и пожаловалась на бешеного гусака.
Бабушка видела, как сзади стояла внучка, лаская и кормя гусака. Она позвала её:
– Скажи, пожалуйста, кто натравил Филиппа на Нелли?
Эндри состроила самую невиннейшую и нежнейшую мину.
– Должно быть, это был Котс, – сказала она с убеждением.
Бабушка засмеялась.
– Котс не должен производить слишком много беспорядка, – предостерегла она.
Затем она вынесла решение их спора: катехизисом и рукодельем Эндри может не заниматься, но тем прилежнее она должна учиться счёту и письму, и сегодня же, немедленно ей предстоит начать.
Тут снова выступил Котс. Он саботировал учение и делал это так основательно, что дня не проходило без помехи. Он не только отбивал острия у всех карандашей и перьев, бросал волосы и мух и лил воду в чернильницу, забрасывал тетради и учебники так, что их целыми днями надо было искать. Он даже самым безответственным образом выступил против Петронеллы. Наверху, на лестнице, он протянул проволоку так, что она зацепилась, упала и до крови разбила себе голень. В её волосах однажды утром оказалось так много репейника, что она должна была выдернуть большой клок. В своих ящиках она находила дохлых крыс и лягушек, в постели в ногах – старого ежа, колючки которого накололи ей пальцы, когда она вытянулась во сне.
Ни разу ей не удавалось поймать Эндри, которая с возмущением отвергала подозрения, что может что-либо подобное делать. «Это был Котс», – заявляла она хладнокровнейшим образом.
Этот неисправимый дух набрасывался даже и на саму Эндри. Он засыпал ей глаза песком: тогда она получила воспаление глаз и в течение двух недель не могла делать уроков.
Наступило