все на своем пути.
Ни рабыне, вяжущей тростник,
Ни прекрасной видом царице…
Допев, лунная жрица облокотилась всем телом на инструмент. В наступившей тишине было слышно, как арфа все еще продолжает жалобно скрипеть, хотя музыка уже смолкла.
– Что это за песня? – тихо спросила царица Астинь. А потом добавила: – Она не подходит для пира. Это не застольная песня. Наверное, ее исполняют во время какого-то обряда, который мы не знаем.
– Похоже, так и есть, – согласилась жрица. – Но бывает, что и пир становится обрядом, который понимают лишь посвященные. Не зря же я сегодня к вам пришла. Иногда пир – это обряд, который отделяет прежнюю жизнь от новой, другой.
– Что ты хочешь этим сказать, Синтара? – Астинь повела плечами, будто ей вдруг стало зябко.
– Только то, что уже сказала, царица.
– Конечно, ведь после хорошего пира еще долго хочется петь и веселиться! Как будто начинаешь жить снова! – воскликнула одна из самых молодых и веселых девушек.
– Скажите, почему мужчины каждый день устраивают себе праздники, а нам дозволено собираться вместе лишь в редкие дни? – поддержала ее подруга. – Значит, мы должны теперь так веселиться, чтобы хватило на месяц, а то и вовсе на целый год…
Как раз в это время слуги принесли на подносах лакомства из меда, орехов и буйволиного молока, а также кувшины с новым вином. Все начали пробовать сладости и вино. Все, кроме лунной жрицы, которая по-прежнему в упор разглядывала царицу Астинь, будто хотела прочесть по лицу ее судьбу.
– Почему ты не пьешь вина, Синтара? – почти прошептала царица Астинь. – Или тебе не нравится вино из царских кладовых?
Тогда жрица снова навалилась на арфу, ударила пальцами по струнам и пропела:
Мой лунный бог – слаще хмельного вина.
У моего бога и в губах, и в чреслах великая сладость.
Он плывет по небу на большом корабле,
Увозит туда, откуда нет возврата,
Откуда никто не возвращается на землю.
И нет слаще поцелуев для моей царицы,
Чем поцелуи моего бога…
Все снова поглядели на бедную Астинь, которой, увы, некуда было спрятаться со своего высокого трона.
Синтара передала арфу сидящей рядом Зерешь. Та сидела, повернувшись к лунной жрице толстым боком. Она верила только своим домашним мудрецам и гадателям. Зерешь отдала арфу слуге и сказала:
– Хватит нам заунывных песен, а то я сейчас засну. Верно люди говорят: где бы ни цвела роза, рядом с ней всегда есть шип. Вы как хотите, а я люблю слушать за столом не песни, а истории про любовь и верность влюбленных…
– Да-да, лучше будем рассказывать интересные истории, – обрадовалась царица Астинь.
Самая веселая из девушек захлопала в ладоши и воскликнула:
– Ай-ай, какая мудрая ты у нас, Зерешь! Нет в Сузах никого умнее тебя!
Зерешь – первую и самую старшую жену Амана Вугеянина – многие в Сузах называли мудрейшей среди женщин и просили у нее совета по самым разным вопросам. Дело