магистра. В конце ноября он принимает решение писать на тему «Проблема генезиса в философии Гуссерля» под руководством Мориса де Гандийака, в прошлом сокурсника Сартра в Высшей нормальной школе и преподавателя философии в Сорбонне с 1946 года. Деррида будет часто объяснять: хотя Гуссерль не был его первой философской любовью, он оставил существенный отпечаток на его работе в качестве «несравненной школы строгости». Но в начале 1950-х годов речь идет не о каком-то обособленном интересе: феноменология Гуссерля, пока еще не принятая в должной мере во французском университете, многим молодым философам представляется чем-то совершенно обязательным. И даже Пьер Бурдье, прежде чем обратиться к социологии, думает посвятить свою диссертацию Гуссерлю.
Феноменологию «по-французски», которую разработали Сартр и Мерло-Понти, Деррида хочет заменить «феноменологией, в основном обращенной на науки». С его точки зрения, речь идет не только о философской необходимости, но почти в той же мере о политическом проекте. Под впечатлением от недавней работы марксиста Тран Дук Тао он тоже хотел бы связать феноменологию с некоторыми аспектами диалектического материализма. Слово «диалектика» не раз повторяется в дипломе, но вскоре Деррида от него откажется.
Как и многих других, его привлекают неизданные рукописи Гуссерля, особенно о темпоральности, «пассивном синтезе» или «альтер эго», – множество текстов, работать с которыми можно только в архиве Гуссерля в Лувене. В январе 1954 года Морис де Гандийак отправляет рекомендательное письмо и получает заверение, что отец Герман Ван Бреда поможет в доступе к этим ценным документам.
Деррида отправляется в Лувен в марте и остается там на несколько недель. Первый раз он пересекает национальную границу. В подвале Института философии, где с 1939 года хранится ни много ни мало 40 тысяч неизданных страниц, оставленных Гуссерлем, Жаки усердно трудится. Несмотря на свои достаточно слабые познания в немецком языке, он расшифровывает и прилежно копирует многочисленные отрывки, хотя в конечном счете в его диплом войдет лишь небольшое их число. Бельгийцы, которых он встречает, ему, похоже, не нравятся. К счастью, он сходится с Рудольфом Бёмом, молодым немецким философом, который вместе с другими исследователями работает над изданием текстов Гуссерля. Каждый день, прогуливаясь по улицам и паркам города, они ведут долгие философские дискуссии, конечно о Гуссерле, но также о Сартре и Мерло-Понти. Жаки старается переводить разговор на Хайдеггера, творчество которого значит для него все больше, а Рудольф Бём, ранее учившийся у Ханса-Георга Гадамера, является его превосходным знатоком[147].
Именно по время этой стажировки Деррида открывает для себя Der Ursprung der Geometrie («Начало геометрии») – поздний текст Гуссерля, который был только что опубликован по-немецки и который будет очень важен для него в следующие годы[148]. Это не мешает ему ждать возвращения в Париж, в свою «турну», к своим друзьям. В следующие месяцы он, работая в очень быстром темпе, пишет