что нашел для его невесты место гувернантки в Кембридже. Соответственно, Маргерит может получить рабочую визу и поехать вместе с Жаки. Чтобы оплатить билет, она вынуждена занять денег у подруги. В семействе Окутюрье, как и в семье Деррида, известие об их совместном отъезде приводит к изрядным треволнениям.
Мишель, брат Маргерит, как раз возвращается из годичной командировки в СССР и выясняет, как обстоят дела, только теперь, сильно расстроившись, чего он не скрывает: «Я был встревожен, узнав о расторжении помолвки с Лораном Версини. Я в определенной мере чувствовал себя ответственным. Кроме того, Жаки написал моим родителям длинное письмо, которое им очень не понравилось: вместо того чтобы попросить, как это полагается, руки Маргерит, он подробно изложил в нем свое весьма свободное понимание брачных отношений. У моего же отца, хотя он и был выпускником Высшей нормальной школы, были вполне традиционные взгляды. На отъезд дочери вместе с этим молодым человеком он смотрел с осуждением»[182].
В Эль-Биаре в семействе Деррида положение еще более сложное. Ежедневные письма Маргерит в конце концов привлекли внимание родителей. Но Жаки дожидается последней минуты, чтобы объяснить им, что речь идет о серьезных отношениях и что Маргерит отплывает с ним в США. Известие об этой почти заключенной помолвке с «нееврейкой», совершенно чужой для их мира, в следующие недели станет причиной для бурного негодования. Свой нос в это дело суют все подряд, начиная со старшего брата Рене, который даже не пытается скрыть своего враждебного отношения к наметившемуся браку.
Дядя по матери Жорж Сафар отправляет Жаки письмо, которое приводит его в крайнее раздражение. Хотя дядя уверяет, что не желает «ни одобрять, ни порицать» поступки племянника, он хочет поговорить с ним по его возвращении из США, чтобы донести до него то, что «его совесть, любовь и жизненный опыт принуждают его сказать»[183]. И конечно, главным в его обращении оказывается религиозный вопрос: в семействе Сафар, как и у Деррида, эндогамия является не столько даже правилом, сколько данностью: браки заключают в своей среде, часто даже в своем квартале, как сделали Рене и Жанин. Но уже в подростковом возрасте Жаки начинает отдаляться от еврейской общины и не выносит, что его хотят в ней запереть. Через несколько дней он отправляет своему дяде послание, которое, к сожалению, было, судя по всему, потеряно, но можно догадаться, что в нем он по пунктам разбирает письмо дяди, не упуская ни одного момента, точно так же, как он будет делать в философских спорах. Жорж Сафар просто ошеломлен:
Я тебе написал в обычных повседневных выражениях, а ты мне отвечаешь, проанатомировав их и тщательно проанализировав (что, вероятно, является следствием профессиональной деформации), длинным вымученным письмом, местами очень даже дерзким…
То, что я намеревался сказать тебе позже, сводилось к следующему: как вы будете жить потом, когда пойдут дети? Я хотел не то чтобы предостеречь тебя – знаю, ты об этом думал, – скорее, порекомендовать тебе взвесить свое