должны избавиться от «коварной тирании», навязанной прелатами, «отобрать у них земли, приобретенные ложными молитвами», и «править государствами самостоятельно с помощью мирян – мудрых, разумных, знающих и опытных» (pp. 206, 240, 335). Таким образом, последнее слово Тиндейла на этот счет подводит его очень близко к призыву, который вскоре распространился по всей Европе среди приверженцев Реформации, – призыву к «благочестивому князю» осуществить «полную и праведную Реформацию».
Измена радикалов
Политические теории ранних лютеран сыграли важнейшую роль в деле легитимации нарождавшихся абсолютных монархий Северной Европы. Говоря, что Церковь всего лишь congregatio fidelium, они тем самым передавали исполнение принудительной власти королям и магистратам и серьезно расширяли их полномочия. Это, в свою очередь, заставляло их отвергать одно из традиционных ограничений власти светских правителей. Во-первых, лютеране полностью отрицали ортодоксальное католическое положение о том, что тиран может быть осужден и смещен властью Церкви. Во-вторых, они внесли новый элемент пассивности в обсуждение политического обязательства. Настаивая, что все существующие власти суть прямой дар Божьего провидения, лютеране говорили, что и тираны правят по божественному праву, и даже когда они поступают явно дурно, сопротивление им равнозначно богохульству. Таким образом, снималось еще одно традиционное ограничение власти светских правителей: отвергалось любое допущение, что закон природы может служить критерием для осуждения властителей или хотя бы оспаривания их действий. Поэтому, когда в конце XVII в. Абеднего Селлер издал «Историю пассивного послушания», в которой проследил теории абсолютизма и непротивления вплоть до «счастливого детства Реформации», он заявил, что «виднейшие из реформированных заморских богословов», а также «мученик Тиндейл» и все его английские последователи были среди первых, кто доказывал, что любой правитель абсолютно не подотчетен перед своими подданными, поскольку «король отчитывается в своих ошибках только перед Богом» и, «будучи более великим, чем все люди, не имеет равных на земле и ниже одного лишь Бога»[37].
Впрочем, не стоит думать, что политические теории Реформации носили глубоко консервативный характер. Во-первых, неверно часто высказываемое мнение, что Лютер и его ближайшие последователи «никогда не признавали права на открытое сопротивление» и всегда проповедовали, что «нет никакого оправдания» активному сопротивлению правителям и магистратам[38]. Конечно, если мы возьмем первые годы Реформации, то обнаружим, что учение об абсолютном непротивлении страстно защищалось всеми лидерами лютеранской церкви. Но в период после 1530 г. наблюдается volte face, полный поворот, во взглядах: Лютер, Меланхтон, Осиандер и многие самые видные их последователи внезапно переходят на совершенно другую позицию и начинают доказывать, что любому правителю, который становится тираном, можно законно противостоять,