к нему, чуть не обмочив штаны от страха.
– Ой, извини, – пискнула я, – испугалась. – Оправдание было так себе.
– Не бойся, я с тобой! – успокаивающе кинул он шаблонную фразу.
Следующие две двери оказались заперты, а в конце коридора обнаружился санузел. Я шагнула в него и подавила в себе желание запереться в кабинке – почему-то появилось стеснение и озабоченность своей внешностью. Краем глаза бросила взгляд в зеркало. Лучше бы я этого не делала! Таким чудовищем я еще никогда не была. Отчаянно послюнявила палец и попыталась вытереть черные круги под глазами, но только размазала еще больше. Окончательно расстроившись, взяла ярко розовую швабру, мирно стоявшую в углу, и продемонстрировала Мите свою находку.
– Практически катана, – поднял он большой палец вверх и тут же напрягся. – Ты слышишь?
Да, я слышала, было ощущение, что кипит гигантский чайник. Звук нарастал и доносился из торгового зала, он стих так же неожиданно, как и начался.
Я толкнула ближайшую дверь и тут же увидела охранника: он лежал на полу лицом вниз, рядом валялся недоеденный бутерброд. Митя осторожно концом швабры потрогал неподвижное тело – никакой реакции. Сунув мне в руку импровизированное оружие, он присел на корточки возле работника и слегка покачал его за плечо – охранник не подавал признаков жизни. Митя перевернул его – я непроизвольно в ужасе зажмурилась.
– Ника, открой глаза, все хорошо, ну, если можно так сказать.
«Труп» выглядел вполне нормально, как будто человек просто уснул.
– Пульса нет, но тело не холодное. Так же, как и с женщинами в зале. Ничего не понимаю! Ты же на биофаке учишься, что скажешь?
– Может клиническая смерть? Хотя она длится всего несколько минут, а с момента вспышки прошло уже, – я бросила взгляд на часы, 06:15. – больше трех часов…
– Может, все-таки она? – Митя продолжал ощупывать и осматривать тело.
– Понимаешь, клиническая смерть терминальное состояние, – понесло меня, – при котором отсутствуют видимые признаки жизни: сердечная деятельность, дыхание, все очень похоже на этот случай, угасают функции центральной нервной системы, но сохраняются обменные процессы в тканях. Но длится она несколько минут, а затем наступает биологическая смерть, при которой восстановление жизненных функций невозможно. Все очень странно… Можно я осмотрю его? Дашь мне свой сотовый, мне нужен фонарик.
Осмотр занял минуты две. Сердцебиение, дыхание и сознание отсутствуют, зрачки на свет не реагируют, плюс генерализованный цианоз.
«Но я, черт возьми, не врач, чтобы ставить диагноз».
– Мне надо осмотреть остальных, – наконец произнесла я. – И что у нас со связью?
– Сеть так и не появлялась. Там вроде сотовый. – Митя двумя шагами преодолел расстояние до стола. – Видимо, это охранника, надеюсь, не заблокирован.
Он повертел в руках мобильный:
– Тоже глухо. Хорошо, идем, посмотрим остальных.
– А с ним что делать? Так и оставим, а вдруг он жив? У него