Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920). И. А. Гилязов

[160]. Война с турецким государством, как известно, не была в истории России новым событием, и тюрко-мусульманским воинам уже не раз приходилось идти с оружием в руках против «братьев по религии и крови». Но тем не менее призыв турецкого султана к «джихаду», обращённый в том числе и к мусульманам Российской империи, вызвал серьёзную обеспокоенность в правящих кругах России.

      Следует отметить, что после вступления Турции в войну с объявлением «джихада» против Англии, Франции и России, мусульмане действительно оказались перед сложным выбором. Чувства солидарности с турками были сильны в российском мусульманском обществе[161]. Поражение Турции в Балканских войнах 1912–1913 гг. рассматривалось российскими мусульманами как начало конца Османской империи и значительно снизило её авторитет в качестве оплота ислама, но в то же время это означало приближение гибели последнего независимого исламского государства[162].

      Уже с появлением первых сведений о том, что Турция готовится нарушить нейтралитет, российская верхушка начала проявлять беспокойство и постаралась оперативно организовать контроль над настроениями мусульманского населения внутри самого государства.

      К этой сфере деятельности были привлечены не только административные и жандармские силы, но и некоторые тюркологи, например, Н. И. Ашмарин, являвшийся в годы войны военным цензором. 17 сентября 1914 г. он составил специальную записку на эту тему и адресовал её председателю Военно-цензурной комиссии[163]. Этот аналитический документ отражает ту ситуацию, которая в период войны беспокоила российские власти. Причём здесь речь идёт не только о периоде войны, а делается попытка общего представления о ситуации в татарской мусульманской среде. Ашмарин отметил два, на его взгляд, важнейших периода, на которые можно было разделить рост и развитие «татарской мысли» за последние десятилетия: 1) эпоха «узко-магометанского религиозного направления»; 2) эпоха европеизации и приобщения татар к европейской культуре. Приблизительной гранью между периодами данный тюрколог видит русско-турецкую войну 1877–1878 гг., которая пробудила у российских мусульман интерес к Турции и тем приобретениям, которые Турция переняла из Европы. Отмечая роль И. Гаспринского в пропаганде общероссийского патриотизма, Ашмарин настаивает, что «его ученики пошли дальше своего учителя», что они стали шире смотреть на национальный вопрос, что в среду «интеллигентных мусульман» уже проникла идея о том, что «интересы подчинённых национальностей не всегда уживаются с интересами господствующей народности». Он предостерегает власть, что в настоящий период, когда Россия ведёт войну против Германии, эта идея может создать новых врагов России, и она вполне может отлиться в «определённые формы». Он приводит примеры таких настроений в мусульманской среде – сочувствие татар андижанскому восстанию и военным успехам японцев во время русско-японской войны, стихи, направленные против русских, газетные статьи с комплиментами