Поехали.
«Буду спать», – решил я.
Ехали быстро. Я почти не бился головой в каске – дорога очень ровная, но уснуть не мог – промёрз до костей.
«Когда мы приедем?! С ума сойти от холода!».
Больше часа в пути. Заезжать в Садарак, на нашу базу, расположенную на территории разбитой школы, не стали – торопились. Промчались прямо по трассе в Армению. Миновали наш последний блок-пост у разгромленного винного завода и, не скрываясь, двинулись по дороге дальше. Через пять километров встали.
– Здесь, – мрачно произнёс комбат, наблюдая в перископ наведения.
У обочины слева располагалось длинное одноэтажное здание. Наверное, тоже бывшая школа. А может, раньше здесь было что-то другое, потому что забора никакого не было: дорога и здание у неё. Это был штаб местных сепаратистов. Боевиков, как мы их называли. Мы всех называли боевиками: и азербайджанцев, и армян – все они жаждали независимости и распада Союза. А мы, спецвойска КГБ, выполняли роль голубых касок по разграничению их межнационального конфликта, представляли здесь, в самой провинциальной дыре огромной и ещё целой страны, центральную власть, власть Москвы. Мы русские, и мы, как всегда, следили за порядком. Пытались следить. А Москва нам мешала. Если бы не Горбачёв и его приспешники, порядок бы был наведён, будьте уверены. Но тогда в Кремле думали о другом.
Комбат вздохнул:
– Пойду, вразумлю негодяев… Так, Фикс, сверим часы. Если не выйду через двадцать минут, не скажу, мол, всё нормально, разнесите всё там в хлам и уезжайте. Понятно?
– Понятно, товарищ полковник.
– Ну, ни пуха мне. Пошёл…
Я поразился тогда: какой он храбрый мужик, наш комбат Василий Иванович. Пошёл в логово, можно сказать, даже на смерть.
Он скрылся в дверном проёме здания, на крыльцо вышли двое в камуфляжах, с автоматами и в бронежилетах. Взрослые мужики. Наверное, бывшие афганцы. А нам по девятнадцать лет. Да, у нас образование, боевой опыт, выдержка, но нам всего по девятнадцать!
– Лёшка, – подал голос Женька.
– Ну.
– Уже восемнадцать минут прошло, никакого движения.
– Ещё две минуты.
– А потом? Что, правда, всё расстрелять?!
– Подождём.
Я испытывал неимоверное спокойствие, что меня до сих пор поражает. Смотрел в смотровую щель на здание, на боевиков, стоявших у крыльца, спокойно куривших. Что там происходило внутри? Может, комбата уже пытали? Он сидел на стуле избитый, весь в крови. А может быть, он уже не был жив…
– Всё, двадцать минут истекли! – вскрикнул Женька. – Что делать?!
– Стрелять пока не будем, – сказал я. – Медленно поверни башню и наведи пушку на здание.
Башня пошла.
– Навёл. Дальше.
Боевики резво забежали внутрь.
– Дальше, – я задумался. А что я мог предложить? Надо было проявить выдержку и ждать. Просто тупо ждать. Чего только?
– Будем жать, – сказал я.
– Сколько?
– Не знаю. Ждём, и всё.
– Прошло пять минут.
Молчу,