спальных кубриках и в канцеляриях и каптёрках. После обеда командир полка и его замы, в сопровождении батальонного начальства, совершают обход, проверяют наличие чистоты – старательных хвалят, а нерадивым делают замечания.
После сытного обеда, когда наш батальон находился в горах, а в расположении оставались, помимо дневальных и дежурных, всего несколько человек, ещё не успевших уехать, мы, четверо сержантов взвода связи, решили поспать. Дело привычное: скоро час, глаза сами слипаются.
Я предложил:
– Давайте не в каптёрке на столах, а в кубрике нашем. Что тут такого? Разденемся, как положено, постели расстелем, и до трёх покемарим.
Так и сделали.
Но только мы залегли – сон, как рукой сняло!
– Ха! Давайте биться на подушках!
Ну, мы и схлестнулись. Перья летят во все стороны, мы по кроватям скачем – всё измято, избуровлено в хлам!
Оборачиваемся – комиссия стоит в полном составе: командир полка, майоры управления, наш комбат и наш начальник штаба. Все молчат.
Мы замерли.
Следы преступления были на лицо.
Начштаба заверил начальство:
– Я их проучу!
Комиссия удалилась.
Начштаба обрадовался:
– Вас четверо! Полный комплект для наряда по роте! Замкомвзвода Фикс – дежурный, остальные дневальные. Сутки длинные – полы будете мыть все! А тебя, колобок, я замучаю! – погрозил он мне пальцем. – Ты у меня с тумбочки не сойдёшь!
Пошли мы на развод нарядов, все над нами смеются: «Это что такое? В наряд по роте идут четыре сержанта! Чтобы сержанты были дневальными – никогда такого не было! У вас что, бойцы кончились?».
В общем, побыл я дневальным. Хорошего, скажу я вам, мало…
Как говорил суворовец Ваня из фильма «Офицеры»: «Ох, баба, и драить же он полы будет!».
Ну и что?! Ну и драил! …
Героический рейд. Освобождение заложников.
Была зима. Моя вторая зима в Закавказье. Она отличалась от первой – она была морозная и бесснежная. В первую зиму было завались мокрого снега, и температура в горах держалась в районе плюс– минус ноль. Но было очень холодно из-за невыносимой сырости. Я был тепло одет, но всегда зябнул. Помню, находясь в оцеплении, исполняя обязанности радиотелефониста, я возвращался с поста с гор в казарму полигона, и шёл вдоль ручья. В Нахичевани с гор спускаются множество быстрых ручьёв с прозрачной, ледяной водой. Пить её не рекомендовалось, так как в ней присутствовали холерные палочки. Так вот, иду вниз вдоль ручья, всё в снегу, наверное, январь месяц, а воде плавают серые лягушки. То есть, они не заснули – температура их устраивала. Я шёл в полной экипировке – автомат, подсумок со снаряжёнными магазинами, ручные наступательные гранаты РГД-5, сапёрная лопатка, фляжка литровая из белой пластмассы, да тяжеленная, громоздкая радиостанция старой модели за спиной. Ещё с афганской войны. Мы такие использовали до весны, потом пришли новые, портативные, которые носишь на боку, словно сумочку, и вес её не превышал килограмма. А эта старая бандура тянула на все пятнадцать. Я мёрз,