с подносами, уставленными ликерами, сладостями, фруктами и блюдами с сыром. Агент наблюдал, как они расставляют все это на столе, и старался скрыть досаду. Гости двинулись к своим местам – их, скорее всего, больше поразили поданные на десерт роскошные угощения, нежели блестящий рассказ, которому они только что с таким восторгом аплодировали. И Клейтон, осознав, что гора сладостей одержала над ним победу, тоже пошел к столу. Проходя мимо портрета Валери, он не удержался и бросил на него полный отчаяния взгляд. Но едва агент положил руки на спинку своего стула, как что-то вспыхнуло у него в памяти, заставив опять повернуться к портрету. В два прыжка он оказался перед полотном, нисколько не заботясь о том, что такой внезапный интерес мог удивить и графиню, и ее гостей. Окружающий мир словно накрыло сотканным из тумана саваном. Остались только агент Клейтон и портрет.
За его спиной продолжали звенеть тарелки и бокалы, а он старательно, сантиметр за сантиметром, изучал картину, на которой Валери де Бомпар была изображена во всем блеске своей красоты. Она стояла рядом с большим столом, где в идеальном порядке лежали книги и свитки. Когда Синклер с Клейтоном только прибыли в замок и осматривали его, капитан удостоил портрет витиеватых похвал, а графиня сообщила, что написал его покойный граф де Бомпар, человек, как выходило, сведущий во многих вещах, в том числе и наделенный талантом живописца. Фоном он сделал огромные книжные шкафы, чьи верхние полки терялись в тени под самым потолком. В шкафах толстые тома и книги в роскошных переплетах соседствовали с разнообразными приборами, такими странными и необычными, что Клейтон не все смог опознать. Позолоченный телескоп, различные колбы, бутылки и воронки, расставленные по размерам и формам, человеческий череп, большая желтая сфера и… Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что стояло на третьей полке рядом с черепом. И когда он понял, словно ледяная волна накрыла его с головой, словно змеиный яд распространился по всему его телу, а в мозгу стал все ярче и ярче разгораться свет догадки.
Служанки уже покинули зал, и Клейтон, возвращаясь к столу, чувствовал, как после внезапного открытия мысли вихрем закрутились в его голове. Когда он садился, колени у него дрожали. Еще не так давно все детали вроде бы соединялись во вполне очевидную картину, теперь же словно мощный удар кулака нарушил былую связность, и Клейтон мысленным взором с изумлением наблюдал, как те же детали начали складываться совершенно иным манером. И едва первые из них заняли свои новые места, стало легко домыслить и остальное. Агент откинулся на спинку стула и постарался успокоиться, хотя каждый следующий вывод острой болью отзывался у него внутри. Когда же все части головоломки соединились, он не мог не признать, что нынешний их порядок имел куда больше смысла, нежели предыдущий. Клейтона охватили оторопь и страх, едва до него дошло, насколько это меняло ситуацию. Точнее всего состояние агента сейчас выразил бы истерический смех, но он сумел взять себя в руки и сделал