на картине Армана. В тщательном и в чем-то даже маниакальном порядке, типичном для ученого, который любит свои приборы и книги. И эту любовь он сумел передать ученице. Вот в чем состояла ваша ошибка, графиня. Хотя, если это послужит вам утешением, – добавил Клейтон презрительно, – скажу, что Арман мог бы гордиться вами… по крайней мере в чем-то.
Слушая его сбивчивую речь, Валери постепенно теряла свой высокомерный вид. Взгляд ее сделался диким, теперь в нем полыхал страх, близкий к безумию.
– Вряд ли, – ответила она. – Это была глупая ошибка. Арман ненавидел глупые ошибки.
– Однако сам он совершил худшую из ошибок, влюбившись в вас, – возразил Клейтон. – Как, впрочем, и я сам.
В зале вновь воцарилась тишина. Графиня пристально смотрела на агента. Она была похожа на пантеру, угодившую в капкан. И она была прекрасна в своей ярости. Весь ее вид говорил о том, что не родился еще охотник, достойный столь великолепной добычи.
– Вы своего добились. Мне и вправду хотелось произвести на вас впечатление, вызвать ваше восхищение, – продолжал Клейтон, – так что я перестал обращать внимание на внутренний голос, который все громче кричал: “Опомнись, что-то тут не сходится”. Да, вы своего добились. Я всей душой мечтал о миге, когда смогу предстать перед вами в роли героя. Поэтому и вел это простейшее дело так, словно был глух и слеп, то есть не замечал множества мелочей и странных совпадений. Вы добились того, что мною стало управлять не желание во что бы то ни стало разгадать тайну, а желание уловить в вашем взоре волнение… Но сегодня вечером пелена спала с моих глаз. И я увидел вас такой, какая вы есть.
Валери де Бомпар ничего не ответила. Она подошла к столику и дрожащей рукой налила себе в бокал вина, потом откинула назад голову и залпом выпила его. Несколько мгновений блуждала в лабиринте своих мыслей, потом с сухим стуком поставила бокал на стол, в бешенстве стянула перчатки и швырнула их к ногам Клейтона. Тут-то агент и рассмотрел ее руки, покрытые шрамами, красными пятнами и уродливыми наростами. Его это не удивило, однако он почувствовал странную боль в груди. А еще он почувствовал, как силы оставляют его. Графиня де Бомпар дерзко улыбалась, пытаясь выглядеть насмешливо-высокомерной, как всегда, но по щекам ее текли слезы.
– Примите мои поздравления, агент Клейтон. Итак, вы раскрыли это дело. На сей раз и вправду раскрыли. Кроме того, я, в отличие от Холлистера, настоящая. Вы должны быть вдвойне довольны.
Агент смотрел на нее с грустью.
– Кто вы, Валери? – спросил он почти шепотом.
– Вы на самом деле хотите знать? Но я не уверена, что вы готовы услышать ответ.
– Да, скорее всего, не готов. – Клейтон вздохнул. – Хотя мне все равно нужно его услышать.
– Что ж, тогда я расскажу вам одну историю, очень красивую историю. Историю проклятия и спасения. Историю моей жизни. И, пожалуй, выслушав ее, вы сами сможете ответить на свой вопрос. –