нельзя было освободить – она, вернее, ее способность представляла слишком большую опасность: умерев в кошмарном сне Скарлет, человек уже не просыпался. Невероятно, но факт. Это был конец, самый настоящий. Реши она вдруг встать на сторону охотников – а этого нельзя было исключать («Ох уж эти неразумные женщины», – ворчал про себя Гидеон), Владыки лишились бы спокойного сна, а перестав отдыхать, очень быстро превратились бы в рыкающих зверей. Яркий тому пример – Гидеон, который неделями почти не спал.
«Медленнее, – велел демон. – Ты идешь слишком быстро».
Обычно Ложь молчаливо наблюдал за происходящим из глубин сознания воина и подавал голос лишь тогда, когда речь шла о чем-то, без чего демон никак не мог обойтись. Но даже в этих случаях ему приходилось говорить обратное тому, что он хотел. И сейчас демон просил, чтобы Гидеон быстрее спустился к Скарлет.
«Дай мне крылья, и я буду у нее через минуту», – сухо парировал воин, но шаг все-таки ускорил. В мыслях Гидеон мог быть честен с собой и с демоном, чем всегда пользовался. В свое время ему пришлось отчаянно побороться за это право – право думать так, как он чувствует. Когда в него вселился демон, его душу и разум наполнили тьма и хаос, он стал рабом своего нового спутника и его жестоких желаний. Он мучил смертных, чтобы слышать, как они кричат, сжигал дома вместе с их обитателями, убивал без разбору, потешаясь над своими жертвами. По прошествии нескольких сотен лет Гидеон все же прорвался назад к свету. Теперь он был хозяином положения, и ему даже удалось отчасти приручить демона.
Страйдер тяжело вздохнул, и этот вздох вырвал Гидеона из его мыслей.
– Гидеон, приятель, послушай меня. Я уже говорил это, но повторю снова. Ты не можешь увезти женщину из замка. Она убежит от тебя, и ты это отлично знаешь. Охотники рыскают по городу. Что будет, если она попадется им в лапы? Они ее завербуют, используют. А если она откажется им помогать, причинят ей боль, изувечат, как искалечили тебя.
По словам Страйдера, получалось, что Гидеон не способен пару дней приглядеть за хитрой дамочкой. А это было совсем не так. Он отлично знал, как надирать задницы и развязывать языки. К тому же Страйдер полагал, будто Гидеон не сможет найти ее, если она в самом деле удерет. И наконец, Страйдер, вероятно, был совершенно прав, но это ни в коей мере не смягчило охватившее Гидеона раздражение. «Может, я, черт возьми, и не такой вкрадчивый сердцеед, как Страйдер, но кое-что по этой части все-таки умею!»
Кроме того, Скарлет тоже была бессмертной воительницей. Она умела создавать вокруг себя тьму, непроницаемую для глаз ни человека, ни бога, которую не мог рассеять ни один светильник. Поэтому упустить ее будет не таким уж и позором… «Но я не упущу ее, – сказал себе Гидеон. – Кто вообще сказал, что она захочет сбежать? Я доставлю ей такое наслаждение, что у нее и мысли подобной не возникнет». Он собирался соблазнить Скарлет и считал, что это будет совсем несложно, ведь она наверняка когда-то очень любила его, раз вышла за него замуж. «Вышла ли?.. – снова спросил себя Гидеон. – Вот черт!»
– Я