Если бы здесь была Шеннон, она бы тебе подтвердила, что мы с ней отлично ладили.
От мыслей о Шеннон ему, как всегда, стало грустно. Он скучал по ней. Но этим вечером, держа в руках сладкую маленькую девочку, он не так остро чувствовал потерю дочери. Тоска по Шеннон никогда не уйдет, но с этой малышкой, так сильно на нее похожей, может быть, станет не такой резкой.
Когда девочка покончила со своей бутылочкой, он поднял ее к плечу и хихикнул, когда она громко срыгнула, как маленький матросик.
– Точно как Шеннон, – произнес он. Потом уложил ее на согнутую руку – здоровую, конечно, – и стал укачивать. И откуда-то из глубин памяти возникли строки из книги, которую он много раз читал Шеннон, когда она была маленькой девочкой. – «Волчок Джонни – это рыжий кот. Хочешь узнать, почему его так зовут?»[5] – Малышка моргнула и улыбнулась ему. И Ричарду показалось, что его сердце – словно придавленное тяжестью с того самого дня, когда его дочь ушла из земного мира – вдруг взмыло ввысь, как будто у него выросли крылья. Ему пришлось откашляться и проморгаться, прежде чем продолжить историю: – «Джонни крутится, когда…»
Глава 5
Партолон/Оклахома
Я очень люблю свой «мир сновидений». Да, там нравится мне больше, чем в храме Эпоны (который я обожаю), в Тоскане (где я пила как лошадь, пока группа моих учеников пыталась водить меня по городу) и даже Ирландии (где ученики снова пытались заставить меня придерживаться образовательного тура и, к счастью, у них ничего не получилось). Я всегда умела контролировать свои сны – задолго до того, как оказалась в Партолоне и стала Избранной Эпоны. Ребенком я считала, что это нормально, и не видела в этом ничего необычного. Пока в третьем классе одна из подруг не пожаловалась, что накануне ей приснился кошмар. Я засмеялась и сказала что-то вроде «А почему ты не предложила своим снам отнести тебя в более приятное место?». Подруга посмотрела на меня как на ненормальную и сказала, что никто не может управлять своими снами. Я тут же заткнулась (что было для меня нехарактерно) и в тот же день спросила об этом отца. Папа объяснил мне, что обычно люди не могут управлять своими снами, так что лучше об этом помалкивать. Я так и сделала, хотя необычность этой способности мне совершенно не мешала.
В Партолоне мое управление снами превратилось в магию. Эпона нередко общалась со своей Избранной через сны. Хотя точнее было бы сказать, что это Избранная получала способность создавать астральную проекцию, которую партолонские жрицы именуют Волшебный сон. Другими словами, спящая душа Избранной (моя) может по прихоти Эпоны куда-нибудь спроецироваться. Это классное и странное действо. Эпона много куда меня проецировала – начиная с кровавой битвы с фоморианцами, где мой бестелесный дух спас жизнь моему мужу, и заканчивая чудом рождения новой жизни – рождения ребенка, которое приветствовали смеющиеся и поющие женщины.
Однако почти всю мою беременность Эпона использовала Волшебный сон по минимуму. Точнее