что с ним в итоге обойдутся цивилизованно и даже сохранят драгоценную жизнь.
Но, отъехав от Шереметьево-2 километров на двадцать, машина
остановилась. Фабриканта вывели на обочину и, подталкивая пистолетом, погнали в ближайший перелесок. Там, при ярком свете фонарика в лицо, Сан Санычу задали только один вопрос:
– Труп ты фотографировал?
– Какой…
– Отвечай!
Фабрикант едва не упал от сильного удара в лицо.
– Я… но… у меня нет фотографий, они сгорели… наверное.
Больше его ни о чем не спрашивали. Сухо прозвучали три выстрела,
один из них – контрольный.
Вскоре габаритные огни черной «Волги» растворились во мраке
шоссе, ведущего к Москве.
***
Звонок о том, что с Фабрикантом покончено застал Полковника Платонова на докладе в кабинете генерала Тучина.
– Хорошо, – коротко бросил в трубку Иван Евсеевич. – Не наследили? Фотографий точно нет? Ну ладно. Завтра жду.
Он развел руками, глядя на мрачного Тучина.
– При этом мужике были только деньги. Все представим, как банальные разборки, ограбление. А успели мы вовремя – черт его знает, как повел бы себя этот мудак за границей, даже не имея снимков.
– Это только один, – процедил генерал сквозь зубы. – А что скажешь по остальным?
– Еще семь человек осталось. При условии, конечно, что у жильцов
не было гостей. Тут остается только гадать…
– Ты кроме как гадать еще что-то умеешь делать, полковник?
– Умею! – неожиданно вызывающие сказал Платонов. – Не надо, Александр Владимирович, на меня всех собак вешать. Да, недогляд получился, но не только по моей вине.
– Ладно, – примирительно поднял ладонь Тучин. – Если завтра молодцы твои хорошо денек поработают, то забудем эту историю. Что уж поднимать-то шум… Среди этих… ну, из той квартиры есть кто-нибудь опасный на твой взгляд, а Иван?
Платонов задумчиво выпустил в потолок струйку табачного дыма:
– В принципе, все нормальные обыватели. Если у них не осталось фото, их никто из серьезных людей и слушать не станет – мало ли что несут с горя погорельцы?
– Не стоит рисковать! Проявим дешевый гуманизм, а потом локти кусать будем. Действуй, полковник, как договорились. Завтра вечером жду с докладом.
***
Вечером чай решили пить не на веранде теткиного дома – опасались
любопытных глаз – а в кухне. Ирина и Хмелевский слегка успокоились, выслушали ахи и вздохи тети Вали по поводу сгоревшей квартиры, помылись и привели себя в порядок. Оставалось только терпеливо и с надеждой на лучшее ждать развития событий. Повлиять на них ни Ира Соломатова, ни Лев Николаевич никак пока не могли, при всем своем желании.
Тяжесть их положения усугублялась еще и тем, что они не имели возможности заявить о себе властям,