с тех самых пор, как мадемуазель Меркантур оказалась под замком. Только лишь одной Берте известно, где живёт кормилица. Возможно, самоотверженность мадемуазель Меркантур уже дошла до готовности заявить во всеуслышание о том, что это её ребёнок, и, вполне вероятно, что кормилице именно это она и сказала. В любом случае, неплохо, что она воздержалась от того, чтобы дать кормилице адрес мадам Крозон, ведь её муж уже возвращался в это время в Париж, и эта кормилица вполне могла бы совершить глупость и нанести визит в супружеский дом. Так что, можно смело констатировать, что на сегодняшний день все коммуникации между кормилицей и матерью ребёнка прерваны. Между тем, как это возможно, чтобы мадемуазель Берта не сказала своей сестре, куда она поместила её ребёнка?
Здесь Нуантэль сделал новый перерыв в своём походе. Он терял след, но его проницательный разум тут же нащупал его вновь.
– Ах! Да, – Повторил он, обдумав мысль, которая внезапно его посетила. – Приключение было устроено таким образом… что мадам Крозон знала, что её недоброжелатель искал несчастного маленького внебрачного ребёнка. Она сумела обнаружить, что за нею следили и попросила Берту взять на себя переезд ребёнка с кормилицей на новую квартиру, и Берта провела эту операцию в ночь субботы. Она была арестована в воскресенье, прежде чем вновь смогла увидеть свою сестру и дать ей новый адрес кормилицы. Вот оно, простейшее объяснение этой замечательной ночи, одновременно также дающее ответ на вопрос об упорном молчании обвиняемой в тяжком преступлении, так как, для того, чтобы оправдаться, ей требовалось разоблачить поведение мадам Крозон, своей сестры. Остаётся только найти кормилицу… и, уверен, она непременно должна обитать в окрестностях Бельвиля, так как именно в этой стороне было подобрано домино Берты. Чёрт возьми! Я буду не я, если не сумею найти эту кормилицу…
Капитан остановился ещё раз, чтобы дать полноценную аудиенцию своим размышлениям, которые рождались одно за другими. И в их финале он грубо и громко выругался, сопроводив это нелицеприятное выражение следующими словами:
– Да я просто круглый дурак! Она была у меня в руках, а я позволил ей уехать. Эта кормилица – та самая толстуха, что подошла ко мне в Пер-Лашез, пытаясь меня расспросить, действительно ли мадемуазель Меркантур находится в тюрьме. Она мне сказала, что живёт рядом с кладбищем, и у неё действительно была внешность кормилицы. Я припоминаю теперь, как именно на это обстоятельство её наружности я обратил своё внимание. Но как теперь её найти? Рыскать по Бельвилю и его окрестностям? Нет, есть и другие собаки… Ласко, например. А у неё есть моя визитная карта… к счастью, я смог ей вручить эту картонку, и сказать напоследок, что я в состоянии быть полезным для заключённой в тюрьму девушки… и совершенно ясно, что она не испытывает нехватку в проницательности, эта кумушка-сплетница, так как она на ходу изобрела для меня историю парижской прачки и, возможно, она решится не сегодня-завтра