то не связан присягой, как он. А моё молчание было абсолютным до тех пор, пока судья не заполучил мои показания и не запротоколировал их, так что теперь, когда я их ему дал, я уже полностью свободен и имею право рассказать моим друзьям о том, что мне известно.
– Согласен с вами, Вы вольны сделать это совершенно свободно.
– Итак, мой дорогой Нуантэль, я не терял времени зря и у меня больше нет тайн от следствия. Знайте же, что я вступил в контакт с кем-то, имени которого я вам не назову, потому что пообещал ему неприкосновенную скромность с моей стороны…
– Взамен нескромности?!
– Но… да… Вы понимаете, что если бы стало известно, что это именно он мне предоставил эти сведения, этот человек потерял бы своё место. Я не хочу причинить ущерб доброму отцу одного приличного семейства, и затем, будьте уверены, что он не сказал бы мне больше ничего и мои деньги пропали бы без пользы. Как вы подозреваете, признания этого служащего не бесплатны, и они мне уже и так стоили больших трат.
– Идёт речь лишь о том, чтобы знать, стоят ли они тех денег, что вы за них заплатили.
– Судите сами… Вот то, что произошло с памятного воскресенья, день за днём. Вчера, в понедельник утром, состоялся обыск по адресу мадемуазель Меркантур, и там был обнаружен фрагмент письма, в котором мадам д’Орсо назначала певице встречу на бале в Опере.
– В котором часу? – Спросил Нуантэль, который не видел Дарки накануне и поэтому не мог узнать у него таких подробностей.
– Мой человек мне об этом ничего не сказал, а я и не подумал о том, чтобы спросить его об этом. Впрочем, мне кажется, что час встречи почти не важен, достаточно имеющегося у следствия доказательства того, что подозреваемая действительно отправилась на назначенную ей встречу на бал в Опере.
– Это справедливо, – ответил капитан, который думал совсем наоборот, но решил не возражать, чтобы вытянуть из Лолифа новые сведения.
– Итак, это уже доказанный факт, что девушка пошла на бал Оперы. Вчера, во второй половине дня, её допросили по этому поводу, но она продолжала упорствовать в своей системе защиты, которая состоит в том, чтобы не отвечать ни на какие вопросы.
– Не самая плохая система. Молчание – золото, как гласит известная пословица.
– Пословица ошибается на этот раз. Подумайте, что перед очевидностью фактов для юстиции молчание должно равняться признанию своей вины.
– Я так не думаю! Всегда есть время заговорить. Если бы я был обвинён в совершении какого-нибудь преступления, я не сказал бы ни слова в кабинете судьи и открыл бы рот только в присутствии присяжных заседателей во время судебного заседания.
– Мадемуазель Меркантур придерживается, судя по всему, вашего мнения и метода, так как до настоящего времени месье судья Дарки не сумел получить от неё совершенно ничего… ни исповеди, ни объяснения её поведения, но, извините меня, факты говорят сами