спокойно и Аарону легче. Хорошо, что и я буду присутствовать при разговоре. Аарон облегчённо вздохнул, у меня сложилось впечатление, что он не ожидал от Глеба такого понимания, уж очень напряжён. Однако оказалось, что Глеб ещё и решил, что разговор на этом закончен:
– Ждём тебя к ужину.
И всё, машина и скорость истребителя. Я смотрела в окно и думала о том, как Глеб умеет всё продумать и организовать, он шёл на встречу с Аароном уже с готовым предложением. Он понимал, что я буду переживать о Норе, но при этом попытаюсь дать им возможность встретиться и сразу высказал единственно возможное решение. Как хорошо он меня уже узнал, и, пусть не открыто, но принял мои желания, какие-то женские переживания и стремления. А может сам хочет помочь Аарону, ведь тот помогал нам, шёл навстречу, хотя и был таким другом-врагом. И боевиков взял с собой – не потому, что это было беспокойство, понятно, что сейчас Аарон значительно слабее Глеба, особенно с этими его новыми непонятными способностями – это была демонстрация. Он демонстрировал Аарону своё сомнение в нём, его способности сдержаться при мне. Боевики стояли кругом в нескольких шагах от нас, как строй мечей, спокойные, даже невозмутимые, но было ясно – одно неосторожное движение Аарона и эта невозмутимость мгновенно превратится в стремительное движение.
На обед Глеб увёз меня неизвестно куда на сумасшедшей скорости, ехал, оглядывался на меня с улыбкой, и только скорость увеличивал. Мне стало интересно – ни одной встречной машины, видимо, на том конце шлагбаум поставили с предупреждением, что едет Глеб. Он тоже радовался солнечному дню и весенним запахам новой жизни, глаза светились, и улыбка становилась всё шире.
Обожаю итальянцев, у них столько святых и праздников, такое чувство, что каждая деревня восхваляет не только всех канонизированных святых, но имеет ещё и своих деревенских. Жители были уже сыты и пьяны, поэтому очень нам обрадовались. Оглянувшись, я не увидела машин сопровождения, вздохнула облегчённо.
Глеб на руках отнёс меня к столу, чем вызвал громкие восхищенные аплодисменты и крики, к столу приставили невероятных размеров стул, и Глебу пришлось меня на него усадить. Ему сразу преподнесли огромный бокал, больше похожий на литровую банку, но Глеб сделал какой-то жест, сказал короткую фразу и мужчина с бокалом замер, а потом сделал такое лицо, в нём было столько искреннего мужского сочувствия, что казалось, он сейчас заплачет. Мужчина обернулся к столу и сказал всего лишь одно слово, но оно повергло в уныние всех мужчин, они кивали друг другу головами и сочувствовали Глебу. Я удивлённо посмотрела на него и увидела такое же уныние на лице – он сам себе сочувствовал. Но итальянцы не могут долго предаваться грусти, они опять громко заговорили и преподнесли мне такой же, как Глебу, литровый бокал. А потом принесли большой деревянный поднос с едой, и я поняла – моя мягкость не уйдет никогда, она будет радовать Глеба ещё очень долго. А вино! Лёгкое, совершенно прозрачное, как вода, слегка цитрусовое, но при этом с явным цветочным ароматом и послевкусием. Пожалуй, Глебу придётся меня