тоску по родному краю – «почвенничеством», а верность Отчизне – «бородатым патриотизмом»…
Национальное звучание слова нельзя отрывать от интернационального, нельзя подменять его общечеловеческим звучанием. Планета наша гудит от классовых потрясений. И наш интернационализм должен действовать в стихах с целевыми, классовыми задачами, а не с обывательски сытым рассуждением о псевдообщечеловечности, за которой порой прячет свое, как бы сказал Маяковский, мурло банальная аполитичность, рвущаяся из Ту-лы з Амстер-рдам…
Было бы хорошо, если бы наша литературная критика поддержала по-настоящему тех своих собратьев по перу, которые пишут о солдате, о сталеваре, о шахтере, о трактористе, то есть о главном в жизни.
Порой уходят из жизни большие художники, так и не услышав о себе ни одного светлого слова, а какой-нибудь «трюкач из номера в номер» идет по литературным страницам с бродячими стихами или с бродячими интервью. Иной критик готов чуть ли не всю современную поэзию объявить «бородатым патриотизмом», патриархальщиной и никак не замечает, что у него, буквально под носом, – просачивается безыдейщина, обывательщина, безвкусица.
Достаточно обратиться к некоторым нашим песням – иные из них, сочиненные утром, умирают к полудню. Законы искусства едины. И старые, и молодые поэты должны быть привечены заботливым оком печати, критики.
Геннадий Серебряков, Феликс Чуев, Владимир Семакин, Михаил Беляев не раз попадали под несправедливый огонь критики. За что? Может, за то, что уходят от жизни, от трудовых и нравственных основ нашего народа?
Это не всегда так… Одно дело – помочь, другое – осмеять, оборвать на полуслове… Нынче мода на литературную элиту. Некоторые поэты прямо заявляют со страниц газет, что их стихи не для «массовой культуры!..»
Все здесь продумано, все означено и распределено. Но все-таки – эта розовая физиономия любовника-мещанина, литератора-деляги, философа-циника не имеет точного имени и названия, физиномия, рожденная пожирать, мять и калечить, рожденная перелетать из Тул-лы в Амстер-рдам!..
Основательность в работе, в отношениях к близким и друзьям, в чувствах, высоких и вечных, нужна всегда. Ведь скоростные тракты уносят человека от сложившегося уюта, родственных обязательств, давних привязанностей, часто не только полезных, но и строго необходимых отдельному человеку и всему человечеству:
Как медлит реактивный, накренясь!
Как долго блики на крыле меняет!
Как мелко все,
Что нас разъединяет!
Как крупно все,
Что породнило нас!..
Эта гуманная тяга объединять в себе и вокруг себя дала право Дмитрию Ковалеву на уважение к нему со стороны вчера молодой, но сегодня уже зрелой группы поэтов: Владимира Гордейчева и Станислава Куняева, Анатолия Жигулина и Ларисы Васильевой, Владлена Машковцева и Вячеслава Богданова. А сыновняя благодарность матери и земле своей не дала Дмитрию Ковалеву обрасти звоном маститости. Он, как прежде, нежен в слове и в чувстве.
И отчие места – едины. И неприкосновенны:
Сож мой!
Луга,