с чем пришлось свыкнуться, потому что привыкнуть к этому невозможно – это отношение к больным и к моей персоне конкретно.
Костяк пациентов этого отделения состоял из бывших заключенных. Все покрытые татуировками из надписей, звезд, свастик и всяких символов с подтекстом, они приняли меня за своего. Только мне стоило сказать, что я попал сюда из-за того, что ударил полицейского, как со всех сторон посыпались вопросы: сильно ударил? А за что? Полицейский был в штатском или нет? Где это произошло? Дав всем проявлявшим интерес к моему случаю ответы, я не «скорешился» ни с одним из бандитов. Во-первых, меня самого не тянуло к общению с ними, во-вторых они, слава богу, сами не пытались затянуть меня в одну из своих компаний. Но после «приема» надо мной стали подшучивать типа: у кого проблемы с полицией, зовите американца, он разберется, или: бей полицейских, спасай Россию, или плохих полицейских будем хоронить в плохих гробах, а хороших в хороших, и все в таком духе. Так, получив кличку «американец», я время от времени чувствовал себя матерым преступником. Конечно, мне это не нравилось, но это было не самое страшное, что приходилось терпеть.
Гораздо сильнее раздражали крики персонала. При подъеме кричат до тех пор, пока все не встанут. Во время еды кричат, чтоб все расселись по своим местам и, чтоб не вставали до тех пор, пока не поест надзорка. Не надел кепку на прогулку, а у меня ее первое время просто не было, тоже начинаются крики.
Плохо заправил кровать – крик. Захотел попить воды из под крана – крик. Захотел не вовремя в туалет – крик. В общем, по любому пустяку крик. А то, что происходит во время «бани» вообще с трудом поддается описанию. Рядом с ванной комнатой ставят ведро для грязных и стол с чистыми вещами. За стол садятся сестра-хозяйка и кто-нибудь из персонала, и начинается беспрерывный ор: мой пятки! Натирай себя мочалкой! У нас тут моются, а не стоят под душем! Быстрее! Хватит вытираться, уже до покраснения себя обтер!…
Складывается такое ощущение, будто тебя принимают за каторжника, который плохо выполняет свою работу.
И все это только те крики, которые слышал я. Но приколами и криками отношение ко мне не ограничивалось. Была еще третья сторона – сторона заведующего отделением. Его звали Александр Александрович. Спустя четыре дня после моего поступления он соизволил-таки вызвать меня на беседу для знакомства.
–Ну присаживайся, Джони, как тебе у нас?
–Как… сперва переживал, думал: что это за дыра? Куда я попал? Но потом решил, что как-нибудь переживу,-бодро ответил я.
–Ясно. Значит так как ты, наверное, уже знаешь комиссии здесь проводятся через каждые пол года,-начал объяснять врач,– у тебя суд был в мае, значит ближайшая комиссия в ноябре. Но ты не обольщайся. Хотя и шансы твоей выписки в основном зависят от твоего состояния и мнения председателя комиссии, я могу гарантировать тебе полтора года. Запомни, личного времени у тебя здесь нет, то, как ты его проводишь, так или иначе зависит