хозяином и сельскую жизнь полюбил. Со временем схоронил Иона Петрович бывшего тестя; умерла и вторая жена, и тоже в родах. С семейной жизнью ему не везло! Некоторое время он оставался одиноким.
Потом овдовел и Павел Петрович. Братья регулярно переписывались, однако навестить друг друга за минувшие годы так и не собрались:
Иона Петрович до сих пор не изжил стыда, что живет братними благодеяниями, ну а Павел Петрович стыдился того, что невольно вынужден выступать в роли дарителя и благодетеля, что было глубоко противно его щедрой и скромной натуре.
Тем паче он не сомневался, что брат исполнит свой долг и приютит Лиду! Дом в Замоскворечье Павел Петрович завещал городской казне – с условием, чтобы вырученные от продажи деньги непременно пошли на вспомоществование вдовам и сиротам, в пользу которых он немало жертвовал при жизни.
Ответное письмо от Ионы Петровича пришло скоро. Он поклялся брату, что сочтет за счастье принять у себя племянницу и постарается заменить ей отца. Сообщал он также, что женился в третий раз, взяв за себя бесприданницу, дочь дальнего соседа, девицу Авдотью Протасову, так что Лидуша, приехав, не будет обделена и материнской заботой.
И вот настало время исполнить ему свое обещание…
Получив известие о смерти брата и уточнив, когда Лида сможет выехать в Березовку, дядюшка прислал для ее сопровождения горничную своей жены, письмом заверив девушку, что отныне ей не придется ни о чем беспокоиться.
Что и говорить: по части хозяйственной Феоктиста оказалась выше всех похвал! Все вещи Лиды были упакованы самым заботливым образом. Даже странно было наблюдать такую хватку у горничной сельской барыни! Впрочем, Феоктиста не преминула похвастать, что с малолетства жила при маменьке Авдотьи Валерьяновны, а та знавала лучшие времена, чем в замужестве! У нее Феоктиста прошла немалую выучку, была лицом доверенным, а после смерти старой госпожи стала пользоваться абсолютным доверием госпожи молодой.
Поджатые губы и вечно сведенные к переносице брови Феоктисты, ее одежда, весьма далекая от крестьянской, а скорее, приставшая бы городской мещанке, ее неприятная, вызывающая манера держаться и разговаривать раздражали Лиду несказанно, но девушка пыталась сдерживаться. Однако, когда она наотрез отказалась мучиться в вагоне третьего класса семь часов пути от Москвы до Владимира, а потом, после пересадки на другой поезд, еще два, а то и три часа до Вязников, Феоктиста вообще стала вести себя так, словно Лида совершила ужасное преступление. Видно было, что каждое слово Авдотьи Валерьяновны для горничной непреложный закон, и если бы госпожа Карамзина приказала племяннице мужа добираться до деревни пешком, это тоже было бы с одобрением воспринято Феоктистой. Кажется, еще чуть-чуть – и горничная бы принялась выговаривать Лиде за непослушание!
Однако у Лиды хватило присутствия духа осадить Феоктисту, купив себе новые билеты за свой счет и не без некоторого ехидства напомнив