повис в воздухе. Жуткий тип легко держал его одной рукой, будто тряпичную куклу.
Какое-то время – как показалось Барту, целую вечность – он молча разглядывал его, будто ему доставляло удовольствие смотреть, как юноша извивается, пытаясь разжать мертвую хватку, мычит и пускает слюни. Кинжал Барт выронил и тот вонзился в пол рядом с ногой Чёрного.
Посетители кабака, даже самые пьяные и громогласные, затихли. Кажется, даже дышать перестали. Помощи ждать неоткуда.
– Полно тебе, Сандро. Оставь парня в покое. Или уж добей, чтоб не мучался, – раздался, наконец, чей-то голос.
Сказано было негромко, но говорившего, похоже, услышали даже в дальних углах зала.
Черный повернул голову… И выпустил Барта. Тот бессильно рухнул наземь, закашлялся, упираясь в пол дрожащими руками. Перед глазами плясали цветные пятна, а горло будто по-прежнему стискивали стальными пальцами. Воздух, врываясь в легкие, шипел и булькал, как кипящая похлебка.
Черный отпихнул Барта ногой и шагнул вперед. Юноша, воспользовавшись моментом, отполз в сторону, к стене, рванул ворот рубахи, освобождая горло. О нем вроде бы забыли, и это его вполне устраивало.
Субъект в сером балахоне уже почти расправился с ухой и деловито вымакивал остатки куском хлеба, исподлобья поглядывая на жуткого гостя. Страха в его глазах не наблюдалось. Лишь ожидание и… что-то похожее на усмешку. Хотя, может, Барту показалось. Лично он, например, не находил в Черном ничего смешного.
– Ты! – наконец, каркнул пришелец. В голосе его – гулком, будто из печной трубы – явственно чувствовалась угроза.
– Я, – не стал отпираться любитель похлебки. Барт про себя уже окрестил его Серым.
– Да уж, тебя можно встретить в самых неожиданных местах, любитель поковыряться в падали, – пророкотал Черный.
– Ну, так и падаль порой оказывается в самых неожиданных местах, – усмехнулся Серый. – Взять, к примеру, тебя, Сандро.
Черный дернулся, как от удара, прорычал что-то невнятное и порывистым движением отбросил назад капюшон. По залу прокатились испуганно-удивленные возгласы. Барт и сам едва не взвизгнул в голос, увидев лысый, как коленка, череп и изуродованное застарелым ожогом лицо. Особенно страшна был нижняя половина: с левой стороны рта вместо губ – рваная рана с почерневшими, сморщенными краями, сквозь которую видно неровные желтые зубы. Как это он умудряется внятно разговаривать с такой пастью?!
– Ты, как всегда, неоправданно дерзок, Пилигрим, – ощерился Черный в жуткой ухмылке. – Но я рад, что мы наконец-то встретились снова. И в этот раз даже не надейся сбежать!
Серый равнодушно пожал плечами, отвлекся, наконец, от похлебки и скучающим взглядом окинул убогий зал. Не сделал ни единого движения, даже в лице не изменился, но…
Завертелось, как любил говаривать Матео, сын торговца сладостями и один из вечных соперников Барта.
Стол, за которым сидел Серый – массивный, сколоченный из старых, почерневших от времени досок