в Петербурге можно очень просто заработать деньги.
– Рази?
– Нынче в Петербурге не то что в старое время, а находятся очень многие образованные люди.
– Рази?
– Нынче, конечно, обращают много больше внимания на одёжу, кто как одет.
– Рази?
Разговор нумерного и Сашки, которые думали, что он уже уехал, был в середней комнате. За все время Сашка из важности говорил только: «Разве?» Но потом он говорил: «Разве?» – уже из любопытства.
А Грибоедов сидел в плаще и слушал. Он было ушел и вернулся тихонько.
– Но нужно очень много нынче внимания. Останавливаются важные бары.
– Рази?
– В прошлом году в десятом нумере играли в карты и одного барина полоснули шандалом[146].
– Рази?
Разговор ему помогал. Невозможно идти сейчас к Нессельроду для того, чтобы декламировать.
Если человек задекламирует, дело его пропало.
Он это знал по себе: никто не хотел слушать его стихов для декламации, а в них ведь он весь как на ладони. Так он было хотел начать свое «Горе…», но потом стал портить для театра, вставлять фарсы, и все восхитились. Так было до́лжно действовать и с Нессельродом.
– С месяца два будет, у нас даже одна американская барыня разрешилась в пятом нумере мальчиком.
– Рази?
13
Один дипломат сказал: «Все настоящие бедствия рождаются из боязни мнимых». Этим он хотел определить свое ремесло.
Образовалось как бы тайное братство дипломатов, с общим знаком – улыбкой. Отъединенные, отпавшие от людей, в экстерриториальных, то есть по-русски – внеземных, дворцах, они выработали особые приемы поведения.
Нужно было притворяться обыкновенными людьми, чтобы улавливать людские слабости и создавать комбинации.
Все знали: если Талейран[147] кутит напропалую, задает бал за балом, вокруг дам, – Франция накануне комбинаций. Если Меттерних говорит о своей отставке и о том, что он собирается всецело заняться философией права, – у Австрии есть комбинация.
Дипломаты экстерриториальны, оторваны. Поэтому каждое вседневное человеческое действие превращается в особый обряд. Обыкновенный обед вырос у них до безобразных размеров Обеда.
Как африканские туземцы, в начале XIX века добывшие яд, который назвали «кока», и опьянявшиеся им, шагали в бреду через щепочки, потому что они казались им бревнами, – так дипломаты поднимали в своих бокалах не портвейн или мадеру, а Пруссию или Испанию.
– Молодой человек, вы готовите себе печальную старость, – сказал Талейран одному молодому дипломату, который отказался играть в карты.
Как раз в тот день, когда шел Грибоедов к Нессельроду, появилось в «Северной пчеле» краткое известие:
«Новости заграничные. Франция. В прошлое воскресенье Его Величество играл в карты с принцем Леопольдом Кобургским[148] и посланниками, российским и австрийским».
Молодой принц готовил себе приятную старость,