современным обществам. В этом качестве он не может ассоциироваться лишь с культурным многообразием и плюрализмом. Множественность культурных форм появляется уже в сегментарном обществе, но носит характер сегрегации. В стратифицированном обществе прослеживается «индифферентный» плюрализм – в основе его лежит «структурное сопряжение» социальных групп, не ориентированных на интерактивное взаимодействие[37]. При переходе к функциональной дифференциации общество принципиально отказывается от какой-либо общезначимой, обязательной для всех его членов ранговой упорядоченности. «Если в случае стратификации каждая частная система должна была определять саму себя через ранговое различие по отношению к другой и только так достигать собственной идентичности, – пишет Луман, – то в случае с функциональной дифференциацией каждая функциональная система сама определяет собственную идентичность – и происходит это сплошь и рядом с помощью изощренной семантики самоосмысления, рефлексии, автономии»[38]. Луман особо подчеркивает, что функциональная дифференциация в мультикультурных обществах отвергает принцип формального равенства культур, как и любые иные «образцы упорядоченности». В качестве функциональных подсистем культурные сообщества могут быть равны только в неравенстве, то есть в своей несхожести, аутентичности. Таким образом, мультикультурное общество оставляет впечатление «самопорожденной неопределенности», едва ли не хаоса, однако именно в такой неупорядоченной среде формируется императив постоянной рефлексии, «обязательности самооценки, охватывающей все общество».
Этот алгоритм постоянного осмысления, «достраивания», позиционирования и является сущностью мультикультурной дифференциации. Луман афористично называет такой социальный механизм «реконструкцией собственного единства через внутреннее различие», или «производством единства различий»[39].
Необходимо признать, что несмотря на огромный авторитет таких исследователей, как Н. Луман, Ю. Хабермас, З. Бауман, И. Рац, выдвинутая ими интерпретация социальной природы мультикультурализма не стала доминирующей в европейской науке. Сохраняются не только разнообразные, но и зачастую весьма упрощенные трактовки этого явления. Как отмечает российский исследователь А. И. Куропятник, амплитуда таких подходов колеблется от неприятия самого термина «мультикультурализм» или соотнесения его с «безудержной этнической, культурной диверсификацией национальных обществ» (Д. Ленцен, Л. Хоффманн) до рассмотрения мультикультурализма в качестве идеологии «стареющей» нации (К. Адам, Э. Фауль) и «монокультуры», то есть формы культурной экспансии (Д. Ленцен)[40]. Подобные «критические» интерпретации мультикультурализма, как правило, лишены методологических оснований и очень политизированы. В их рамках мультикультурализм рассматривается скорее в качестве обобщенного образа,