сами по себе они заслуживают рассказа. Ветхий почти загробный микрорайон в десяток домов. Улица Луначарского длиной в неполные два километра. Причём какой-то насмешник-градостроитель свернул улицу петлёй, как бы намекая на зацикленность Жизни. Кирпичные дома петровских времён. Крытые железом крыши, чугунные вензеля, испачканные бордовой краской. Студия – под крышей, вернее на третьем, последнем этаже.
Если поколдовать над тайной дверью в уборной…
Судя по некоторым признакам – например, по низкому потолку и округлому оконцу, – это помещение изначально предназначалось для складирования дров… или здесь хранили лопаты и веники, или горничные устраивали привалы, набегавшись между господами. Я говорю о временах дореволюционных, "удобства на дворе".
…Если поколдовать над потайной дверью – она откроется. В нос ударит запах сухой пыли и запустения. Через тесную дверцу можно попасть в "космическое пространство" – неосвещённый до черноты чердак, засыпанный керамзитом. Здесь нужно набраться смелости и пройти по доске, пользуясь в качестве компаса удачей. Далее – путь на крышу. К звёздам.
"Будто в коморке папы Карло", – думал Саша Раевский. Ему нравилось пробираться на крышу.
Раевский попытался понять, завидует ли он Шаповалову? Понял, что завидует. Чуть-чуть. Не тяжелее розового лепестка.
Шаповалов распахнул дверь, вошел в студию. Зажёг свет. Обилие красок, холстов и подрамников обычно поражало вновь прибывших. Сокрушало остатки девичьей обороны. Запах художественно мастерской кружил головы. Так получилось и в этот раз.
С Лидой, но не с Леной.
Тихон достал из холодильника колбасу. Немедленно раскупорили банку кабачковой икры. Кто-то взрезал ломтями сыр.
Много смеялись. Шаповалов распространял вокруг себя флюиды обаяния, как тёплые солнечные лучи.
Появился старик Натанзон из соседней квартиры. Люди ближе знакомые с бытом Шаповалова звали старика Робинзоном – так проще и понятнее.
Робинзон привёл Тишку – "барскую" собаку. Днями старик держал её у себя, кормил, выгуливал, за что получал от Шаповалова небольшую плюспенсионную мзду. По паспорту Тишка была таксой. В действительности – нет.
Пока девчонки визжали над собакой и трепали друг друга за уши, Робинзон растворился в интерьере. Он умел замечательно молчать и сливаться с поверхностью. Проявлялся только в нужный момент.
Зазвонил телефон. Тихон поднял трубку и сухо произнёс: "Слушаю". По его лицу пробежал серый блик. Саша Раевский сообразил, что звонила жена. Тихон отвернулся к окну, отгородился спиной. Раевский повёл девушек вглубь студии. Чтобы не мешать разговору.
Начали смотреть картины. Саша был вынужден что-то говорить, девчонки подневольно восторгались.
Неожиданно Лена спросила:
– А есть здесь хорошие картины?
Раевский смешался. Вместо него ответил Робинзон:
– Есть. Одна. Но её написал не Шаповалов…
Девчонки рассмеялись, Саша улыбнулся, Робинзон обиделся. Не понял, что смешного в его словах? Есть хорошая