вырваться из его рук. – Попробуй только!..
– И что тогда будет? – он наслаждался своей властью над жертвой.
– Я тебя убью!..
Он только расхохотался ей в лицо. И, схватив Малику за волосы, поволок ее в сторону дома.
– Отпусти! – она трепыхалась, однако вынуждена была подчиниться – было слишком больно.
– Обязательно отпущу. Только попозже, когда кончу…
Вдруг Ибрагим увидел валяющийся на земле матрас – Малика только сегодня утром вынесла его проветриться. Правда, повесить на забор не успела. Ошалевший от вожделения бандит молча швырнул девушку на него.
– Не тронь! Укушу…
Она торопливо засучила ножками, стараясь отползти от этого мерзкого мужчины.
– Кусай, если сможешь, – засмеялся моджахед.
Он наклонился, схватил Малику за ногу, рывком подтянул ее к себе. А потом задрал подол ее длинного платья и ловко натянул его девушке на голову. Схватив сильной ручищей тонкую материю, содрал с нее нижнее белье и, не обращая внимания на крики и трепыхания, всей своей увешанной оружием тушей навалился на свою жертву.
…Через несколько минут он уже натягивал штаны. Глядя на безвольно всхлипывающую Малику, которая, приподнявшись, старалась прикрыть наготу порванным платьем, на красное пятнышко, оставшееся на матрасе, Ибрагим, по мере того, как успокаивалось его возбудившееся мужское естество, начинал понимать, что свалял дурака, насильно лишив девственности чеченскую девушку. Да, через многие древние обычаи и традиции можно перешагнуть, можно закрыть глаза на какие-то устаревшие запреты, перевести их из зулюм (преступления) в мубах, то есть в разряд поступков, пусть и не поощряемых, но и активно не осуждаемых. Но есть непреложные истины, о которых забывать ни в коем случае нельзя. За это по всем законам – как шариатскому, так и просто человеческому – полагается суровый икаб, наказание.
А он сегодня забылся. И об этом станет широко известно. Обязательно станет. Такое не утаишь.
Знать бы хоть, какого она рода, какого тейпа… В любом случае, если будут спрашивать, то, что произошло, нужно будет все напрочь отрицать…
Шайтан! Как будто мало было на площади других баб – нужно было запасть именно на эту!
– Значит, так, – Ибрагим, небрежно отбросив в сторону обрывки ее белья, которыми подтерся, старался, чтобы его голос звучал спокойно и уверенно. – В твоих же интересах, чтобы никто ничего об этом не узнал. – (Он вдруг вспомнил, что так и не узнал ее имя. Впрочем, теперь уже это и в самом деле было уже неважно). – Кто что будет спрашивать – я тебя не трогал. Ясно? А это тебе на похороны и поминки… – Он достал и бросил к ногам Малики несколько стодолларовых купюр. – Надеюсь, что если тебя спросят, ты скажешь правду, что твой дядя первым достал оружие и пытался в меня выстрелить… В общем, будь умницей и никто ничего плохого тебе не сделает. Поняла?
По большому счету, понимал бандит, девушку правильнее всего было бы прямо сейчас шлепнуть. Но только… Только она была чеченкой. Про изнасилование