Он чувствовал свою силу, возбужденный присутствием женщины, которую едва знал, потому что на ней было восхитительное бледно-зеленое платье и она вытворяла потрясающие вещи своими губами.
Клэр деликатно кашлянула.
– Существует много разновидностей боязни публичного выступления, мистер Лэшли. Я не совсем понимаю, о какой боязни говорите вы, но я имею в виду, что, когда в прошлом вам приходилось говорить по-французски, вы ощущали на себе пристальное внимание публики, вам было неловко, вам казалось, что вас судят, и потому не могли достойно справиться с заданием.
Джонатан фыркнул.
– И вы можете решить эту проблему? – Он уже заранее боялся, что она не сможет, и вовсе не по своей вине.
Она уверенно кивнула, не подозревая, что он утаивает от нее важную информацию.
– Думаю, да. Но могут потребоваться нетрадиционные методы обучения. – В его мыслях тут же возникли веревки и стулья. Возможно, он не заблуждался на ее счет. – Мы не будем сидеть за столом и читать книги. – О, значит, никаких веревок и стульев. – Думаю, что присутствие визуальных подсказок и было частью проблемы. Читая, вы видите слова, но не слышите их. И вы произносите их по-английски. И хотя во французском языке такой же алфавит, как и в английском, его буквы не всегда произносятся одинаково. Вам необходимо слышать язык, а не видеть его. От этого мы и начнем отталкиваться.
Джонатан вскинул темную бровь, впечатленный ее теорией, и все же на его лице читалось сомнение. Он должен непременно рассказать ей обо всем. Нечестно утаивать от нее правду. Дело не в том, что он не мог говорить по-французски. Он больше не мог говорить на этом языке. Когда-то он блестяще изъяснялся по-французски, но только до того момента, как пошел на войну и потерял Томаса. И его жизнь словно остановилась.
– Ваши репетиторы пробовали этот метод? Очевидно, нет. А вы хотите попробовать? Мы начнем с того, что вы просто станете повторять мои фразы, а затем, в конце концов, мы перейдем к разговорам, и вы станете придумывать собственные ответы. И мы не будем заниматься за столом в тесной комнате. Завтра мы отправимся в сад, чтобы вы почувствовали себя легче и естественнее.
Надо отдать ей должное, она искренне пыталась помочь.
Часы на каминной полке пробили час. Урок закончился.
Клэр перевела на него взгляд:
– Au revoir, monsieur Lashley. A la prochaine[7].
– До встречи, Клэр.
Произнося ее имя, он понизил голос, выделяя его так, будто это что-то новое и необычное. В каком-то смысле именно так все и было.
Что-то вспыхнуло в ее глазах, и она первая отвела взгляд. Очевидно, ее настойчивость имела свои границы, и хотя эти границы позволили ей броситься к двери и произнести провокационные слова «следите за моими губами», но не позволили ей выдержать пристальный мужской взгляд. И это противоречие заинтриговало его. Клэр Велтон была не той, кем казалась. Она была гораздо сложнее.
Джонатан с удовольствием снял бы с нее каждый слой ее души, но не так, как снимают слои с лука, лук бы он предпочел