парня, самого молодого из пациентов, в серьгах и тюбетейке.
– Я Евгений Марленский, начинающий модельер, – юный красавиц скромно прикрыл большие карие глаза пушистыми ресницами, – работаю у самого Поплинского!
– У того самого супергламурного модельера?
– Да. Поверьте, он настоящий волшебник моды…
– Нам бы сейчас настоящего волшебника кулинарии, раз – лопухи и пырей нарезались в сытную закуску, два – местные вороны в гусей превратились и по-пекински на столах красуются.
Все мечтательно сглотнули и разговор плавно перешел на еду. Вспоминали самые невероятно-вкусные блюда, самые свежие их ингредиенты; желудки заслушались и стали подпевать, урча от нетерпения. Леший, тощий черный кот, вытянувшись на коленях у Гоши, как полноправный член этого сообщества тоже участвовал в волнительном разговоре, одобрительно мяукая после каждого названного блюда.
– Что бы ты понимал, зверюга, – ласково пожурил кота Арсеньев.
– Не скажи, знаешь, какой он умный! Вчера Блендер возле забора грибы нашел и давай щеки набивать, так Лёшик их чуть не изо рта вырвал! Оказалось, это ложные опята, очень ядовитые!
– Молодец, чертеняка!
– Смотри, не возгордись, грибной эксперт.
– Сейчас бы грибочков, малосольных, с молодой картошечкой.
– Интересно, среди нас есть генералы? – неожиданно спросил Александр.
– С чего ты вдруг о чинах заговорил? – встрепенулся Виктор.
– Вспомнился мне наш великий писатель Салтыков-Щедрин и два его генерала, что только о еде разговоры вели. Уж очень они мне кого-то напоминают?
Все поняли намек и дружно засмеялись.
– А, правда, хороша идейка! Я последую примеру русского сатирика и сочиню сказ про нас! Харченко, готов исполнять перед публикой новый монолог? – хлопнул артиста по плечу Арсеньев.
– Всегда готов, мой дженераль, ты только напиши, а я все это в лицах перед зрителем разыграю!
– Решено, завтра и начну!
Ночь дарила приятный покой, сладкие сны помогали забыть тяготы трудного дня и заманчиво предлагали спящим все утраченные радости жизни. Харченко громко причмокивал и махал руками: сейчас он был далеко, на сказочном пиру и тянулся огромным черпаком к большому котелку щей; Александру грезилось, что он работает редактором меню в лучшем ресторане и сейчас ему предстоит «отредактировать» расписанной под хохлому ложкой две сотни блюд. Гоша, и тот сочинял гастрономическую симфонию для тарелок с графином! И вдруг в эту поэтическую мелодию вторгся посторонний гудящий звук – громкий звон гонга.
– Вставайте все, проснитесь! – вопил в темноте испуганный голос.
– Пожар! Грабят! – вторил ему психиатр, раньше других оказавшись на улице.
– Прекратить крики! Спокойно объясните, в чем дело? – успокаивал взлохмаченную, полуголую толпу Кузьмин, придерживая гудящий гонг. – Что случилось, гражданин Марленский,