Потягивая кофе, он думал о чём-то своём – такое с ним иногда случалось. Майя ни разу не видела его расстроенным, раздражённым или подавленным, но в такие моменты, как сейчас, чувствовала, что его уравновешенность – результат блестящего владения собой. На самом деле, человек он эмоциональный и даже страстный. Любопытно, думала она иногда, коль скоро его темперамент не находит выхода в картинах, то в чём же тогда – находит? Краузе об этом помалкивал, а Майя сама не спрашивала.
На подоконнике бормотал архаичного вида радиоприёмник в деревянном полированном корпусе – тоже, наверное, антикварный. Как правило, в приёмнике «для фона» звучала классическая музыка, но сейчас передавали новости, и Майя невольно прислушалась. Новости шли столичные: изменение в расписании электричек, идущих с Киевского вокзала; открытие новой эстакады в Южном округе; подготовка к фестивалю «Окси-Бум» – тому самому, вспомнила Майя, куда собирались девчонки; последние дни работы выставки западноевропейского искусства шестнадцатого века…
– Утомили! – проворчал Янис Адамович, привстал и выключил радио.
– Хотите посидеть в тишине? – спросила Майя; опять что-то было не так, как обычно, но уловить, что именно, она не сумела.
– Мешают сосредоточиться, – он снова откинулся на спинку дивана, бросил на Майю неожиданно острый взгляд и вдруг признался: – Хочу задать вам личный вопрос, но не уверен, что позволите.
– Задавайте, Янис Адамович, – вздохнула она.
– Майя Михайловна, что вас мучает? – тотчас спросил он. – Такой озабоченной я вижу вас впервые. Я даже опасаюсь, что нам придётся отменить урок.
Она, конечно, не раскрыла бы ему главного: «Меня мучает, что мой муж через пару дней встретится с девушкой, в которую влюблён, и на этом наша с ним семейная жизнь может закончиться». Но отвергать предложение излить душу не хотелось, и Майя решила обойтись полуправдой.
– «Мучает» – слишком сильное слово, – помолчав, ответила она. – Мне просто нужно принять решение. Пустяковое, если честно. Человек ждёт моего звонка, я обещала, что позвоню сегодня, но как с ним говорить – до сих пор не знаю.
– Это связано с вашей работой? – уточнил Краузе.
– Представьте себе, не с работой, а с отдыхом. Мне предложили на недельку съездить на море. Я сомневаюсь, стоит ли…
– На море? Но это же прекрасно! Я бы и сам сейчас куда-нибудь, если бы мог… – Янис Адамович выразительно покосился за окно. – И что же вам мешает согласиться?
– Видите ли, у меня… проблемы. И если сейчас я уеду, это будет бегством и слабостью.
– А слабой вы быть не любите, я понимаю, – покачал головой он. – Ваши проблемы решатся, если вы останетесь в Москве?
– Не думаю. Вряд ли.
– Тогда не вижу повода для сомнений. Вы последний человек, которого я бы мог упрекнуть в малодушии. Отнеситесь к поездке не как к бегству, а как к возможности отодвинуться от ситуации, взглянуть на неё со стороны, –