произнес я.
– На что падаешь? На станковый пулемет? – удивленно спросил он.
– Никак нет, товарищ старшина! На пол! – ответил я.
В армии было негласное правило – пацанов не сдавать. И этого правила придерживались все, независимо от срока службы. С одной стороны, это казалось бесчеловечным, но с другой – закон был пацанским, а, значит, – святым для всего мужского коллектива. Кроме того, все прекрасно понимали цель такого «воспитания».
– Шлыков! – громким голосом прокричал старшина в сторону моющей свои «бубенцы» группы бойцов.
– Шлыков – в парной, товарищ старшина! – прокричал кто-то в ответ.
Старшина положил мне руку на шею и повел в сторону парной. Открыв дверь, мы зашли в наполненное горячим паром помещение, и я обратил внимание, что в нем находились только старослужащие.
– Шлыков, Скорин твой солдат?
– Он сиську мамкину потерял, старшина? – улыбаясь, ответил сержант, вызвав смех всех присутствующих при разговоре.
– Начиная с сегодняшнего дня, ты пристегиваешь этого бойца к кровати ремнями. До тех пор, пока он не научится спать на ней. И если он или кто-нибудь из молодых еще раз упадет, я буду считать, что приказ не выполнен. Надеюсь, повторять не нужно? – конкретно спросил старшина у Шлыкова.
– Старшина! А если он вместе с кроватью перевернется, я тоже буду отвечать за это?
Все старослужащие, сидящие в парной, во весь голос расхохотались.
– Если он перевернется с кроватью, Шлыков, значит, рядом не было заботливого командира, следящего за крепким и сладким сном молодого защитника Родины, – улыбаясь в ответ, сказал старшина.
Понятно, что никто меня не пристегивал ни в эту ночь, ни в последующие. Просто когда старшина принимал решение снова сходить с нами в баню, меня отправляли в наряд по столовой.
Через шесть месяцев учебки я вместе с остальными парнями из моего отделения был переведен в первую роту специального караула, которая уже располагалась в казармах Арсенала на территории Московского Кремля. Именно эта рота занималась несением специальной караульной службы, включая охрану поста №1 – Могилы Неизвестного Солдата.
Заступая в свой первый почетный караул на пост №1 в один из знойных июньских дней, я заранее подготовил свою парадную форму настолько идеально, что любой оперный певец мог позавидовать хрустящим стрелкам на моих брюках и отсутствию складок на моем кителе. Аксельбант и пряжка парадного ремня были начищены до блеска, давая возможность смотреться в них, как в зеркало. В моих сапогах отражались силуэты всех, кто проходил мимо обувного шкафа, а белые перчатки были накрахмалены еще с ночи, потому что этой ночью я был слишком возбужденным, чтобы просто так взять и уснуть.
«Я стою в Почетном карауле! У стен Кремля!! С ума сойти!!!» – восторженно думал я, крепко сжимая кистью левой руки стоящий возле моей ноги ствол самозарядного карабина.
А еще