старательно уводили взгляд от Антона. И тут же обосабливались.
Все понятно, решил он тут же. Слили его по чистой. Поэтому его очередь все и не наступала. Оставляли его на потом, как самого потенциального подозреваемого.
Потом вошла Влада, выйдя из гостиной, посмотрела на него с неприкрытым вызовом, и даже он сказал бы, что с торжеством. Ничего не понял, конечно. Да и не собирался объявлять себя чтецом красноречия ее взглядов. Хочется глаза ломать – на здоровье.
Следом вызвали Сашу. Пробыла она чуть дольше остальных. Вышла с заплаканными глазами. Только подошла к нему, приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, как его тут же позвали.
– Держись, Тоша, – единственное, что успела прошептать она ему в спину.
Он кивнул и перешагнул порог гостиной.
– Дверь прикройте, пожалуйста, – попросил его тот, которого он окрестил Леликом – маленький, щупленький белобрысый парень.
Антон прикрыл дверь, осмотрелся.
До приезда милиции все здесь прибрали, скатерть, скомканная в центре стола, исчезла уже после. Стулья стояли на своих местах. Портьеры аккуратно расправлены, пепельницы пусты. Нигде ни единого предмета чьего-то туалета, а, по слухам, вчера тут всего этого было в изобилии, когда начались танцы с раздеванием. На столе перед Леонидом и Борисом стоял графин с водой и два стакана.
Ну ни дать ни взять приемная комиссия!
Сейчас станут его пытать, заламывать руки. Он станет врать и изворачиваться. Они будут орать – «не верю». И по результатам этой «пока беседы» будет принято решение – признан он годным находиться среди себе равных, то есть свободных от тюремного заключения людей, или нет.
Как ведь не хотел ехать сюда, как не хотел! Будто чувствовал, что все так плохо и грязно закончится. Заместитель, который выручил его в дни его страшного запойного грехопадения, звал на рыбалку. Соблазнял барбекю на свежем воздухе. И намекал еще, что нужно серьезно поговорить о чем-то важном.
А он что? Он сморщил нос и спрашивает:
– До понедельника подождет?
Тот подумал и кивнул.
– Вот и ладно. Поговорим в понедельник. А рыбалка… Это, конечно, хорошо, но друзей обидеть не могу…
А что-то о нем друзья говорили тут – перед этими серьезными парнями из страшной комиссии по заполнению вакансий на нарах? Даже не подошли ни к нему, ни к Саше, хотя она тут же подалась им навстречу и бровями заиграла, вопросительно их вскидывая. Не поддались ни на какие знаки внимания. Тут же улизнули к себе, начав сразу же шептаться.
Оно и понятно, своя рубашка ближе к телу, кто же спорит.
– Марин Антон Степанович? – вопросительно поверх стильных очочков глянул на него Борис – высокий, плотного телосложения с вполне определившимся пузцом. – Тридцати четырех лет от роду… Мы с вами почти ровесники!
Почему он этому порадовался, непонятно, но Антону улыбнулся искренне и с теплом. Прием, может, у него такой был? Он приветлив и улыбчив. Леонид строг и пасмурен. Вот, мол, господа, вам на выбор – выбирайте для откровений,