найдя успокоения, нервно задрожала.
– Вы полагаете, я вас пожалею? С чего бы это? И не надейтесь… Я не испугаюсь, вы же сами постоянно учите меня быть сильной. Моя фамилия – Ланье, но вы, кажется, забыли об этом…
Я говорила с Шелаевым и говорила, но легче не становилось, наоборот, мрачная бездна отчаяния настойчиво тянула меня к себе.
«Если ты хочешь получить его обратно, то позвони мне завтра утром».
– Если я сама не скажу правду Эдите Павловне, то утром от меня останутся только рожки да ножки.
«Анастасия, принеси мне ожерелье».
«Его у меня нет».
«Что? А где оно?!»
«Я его потеряла, но оно очень скоро найдется…»
«Где?!
«Наверное, в квартире Шелаева…»
Представив эту картину, выражение лица бабушки, ее последующую взрывоопасную реакцию, я издала продолжительный жалобный стон. Как продержаться утром, днем и, возможно, вечером? И ради чего, то есть ради кого?
– Начнем все сначала, – потерев лицо ладонью, я посмотрела на часы. Три тридцать.
Почему нельзя сказать правду?
Жалко человека, испортившего мне жизнь? Нагло укравшего ожерелье?
Да пусть он горит огнем!
Усевшись, прижав одеяло к груди, я шумно вздохнула. «А если позвонить Климу прямо сейчас? Неужели, совершив очередное зло, он сладко и спокойно спит? И тем лучше, если спит, я разбужу его с огромным удовольствием!»
– Я не могу стать виновницей войны. – Нежданные слезы подступили к глазам, но я мужественно втянула их обратно.
«Виноват будет Шелаев, потому что так поступил», – объяснил разум.
Прижав одеяло еще крепче, я бухнулась на подушку, закрыла глаза, и сознание мгновенно отключилось.
Рано утром бабушка вместе с Тимом и Валерией уехала за город, оставив меня в обществе тяжких мук и душевных метаний. Будто сама судьба подыгрывала Шелаеву… Или об отъезде он знал заранее и все рассчитал? Эдита Павловна в присутствии Клима могла, например, сказать Вере Григорьевне, что собирается провести воскресенье на природе, а этого вполне достаточно для воплощения дерзкого и наглого плана в жизнь. Конечно, существовал огромный риск, но когда такие мелочи останавливали Клима Шелаева? Уж точно никогда.
Я ходила по комнате, сидела на подоконнике, спускалась в столовую, пила крепкий кофе, морщилась, возвращалась в свою комнату и опять ходила туда-сюда, обняв себя за плечи. Как же мне хотелось рассказать о случившемся Тиму, но не стоило этого делать (я не собиралась втягивать его в непростые отношения с врагом моей семьи). Тим ринулся бы на защиту, и можно только догадываться, чем бы все закончилось…
Повертев в руках визитку Матвеева, я и этот шаг отвергла. Он все же оставался чужим человеком и к тому же являлся другом Шелаева. Интересно, что бы Матвеев мне посоветовал?..
В двенадцать часов я села на кровать и взяла в руки мобильный телефон. Язык стал ватным, но я должна была задать некоторые вопросы и получить на них ответы. Мое воображение