.

развалились на кровати в моей комнате.

      Летом, когда Най пропала, у меня появилось непреодолимое желание выкрасить стены в черный цвет. Увидев, что стало с комнатой, мама закатила глаза и сказала:

      – Я опускаю руки.

      – Ты давно опустила руки, – получила она в ответ.

      Мне нравится жить в черной комнате, тут безопасно, как в норке. Но самое большое достоинство этой комнаты в том, что она вмещает мою драгоценную, ненаглядную ударную установку, которая занимает чуть ли не половину всего пространства. Ушло два года, чтобы на нее накопить. Мама была не против, но лишь потому, что считала мое увлечение временным и думала, что к тому моменту, когда у меня появятся деньги, я уже перегорю. Как же она ошибалась! Пришлось мыть машины, выгуливать собак и раскладывать товары по полкам в магазинах, а когда нужная сумма накопилась, она уже не могла взять свое обещание обратно. С тех пор установка стоит в углу комнаты и маняще поблескивает, словно призывая меня перебудить полквартала. Вот только играть приходится с накладками для шумоизоляции.

      Так вот, Лео с Роуз расположились у меня на кровати: он сонный, сидит с полуприкрытыми глазами, за сюжетом не следит; она обнимает меня за шею, прислонившись щекой к моему плечу. От нее пахнет лимоном и сигаретами, и это довольно странно, потому что она вообще-то не курит – слишком голосом дорожит.

      Не стоило приглашать сюда друзей. В последние несколько месяцев мама ушла в самый что ни на есть настоящий запой – ну как можно было о таком забыть? Ей есть от чего расстраиваться, ведь папа уже даже не пытается скрывать от нее свои интрижки, но во всех проблемах она почему-то винит меня. Мы с ней теперь встречаемся настолько редко, что мое сознание, по ходу, заблокировало информацию о том, что она тоже здесь живет. Стоило ей завидеть Роуз и Лео, как она принялась строить из себя идеальную мать: нацепила безумную улыбочку, стала предлагать нам попить и перекусить. «Могу поставить пиццу в духовку или вам попкорна хочется?» Вот на фига все это? Волосы в пучок затянула, фартук повязала, как ведущая кулинарной передачи, а сама шатается, размахивает руками и гогочет на весь дом, а рядом сидит Грейси, ест наггетсы и смотрит уже десятую серию «Скуби-Ду». Когда мы уйдем, мама рухнет в кресло и осушит еще один бокал, Велма разоблачит злодея, а Грейси так и будет жевать.

      Пальцы Роуз, пухленькие, унизанные серебряными кольцами, с обгрызенными ногтями, переплетаются с моими. Мне тепло и хочется спать, по обеим сторонам мои лучшие друзья. Лео заметил, что Роуз взяла меня за руку. Это видно по его недовольно поджатым губам.

      Раздается стук. В дверь просовывается папина голова. Обычно он сюда не заходит, разве что ему что-нибудь от меня нужно.

      – Как дела, детишки? – говорит он. – Я слышал про Наоми, как она?

      – Пока неизвестно, – отвечаю я. – Чудо, что осталась в живых.

      – Да, конечно… – папа медлит на пороге. – А что с ней случилось, вам не сказали?

      – Пап, мне сейчас не хочется об этом говорить. Посмотри в новостях.

      – Ясно… ну, вы тут не балуйте. Не делайте