вещах и не сильны. Это никакой не сексизм, а просто констатация факта. Чтобы по-настоящему хорошо играть на басу, нужно быть невидимкой, а девушки – ну, по крайней мере, обычные девушки – любят, когда на них смотрят.
Нечего киснуть, сегодня важный день! Я выползаю из постели и бросаю взгляд на гору мятой одежды на полу.
Везет же Лео. Он даже спросонья выглядит на все сто.
А стоит ему взять в руки гитару, и девушки начинают его просто боготворить. И как только ему удается в шестнадцать лет выглядеть таким взрослым и таким уверенным в себе? Можно подумать, он с самого рождения был высоким качком и разговаривал басом.
А вот по мне сразу видно, что я все никак не выйду из переходного возраста. Мне посчастливилось в нем застрять. Можно даже сказать, переходный возраст – это и есть я. Если бы для понятия «переходный возраст» существовал эмоджик, он был бы срисован с меня. Наверняка и в сорок пять, на закате жизни, я буду нескладным, неказистым подростком.
Мне хочется выглядеть круто, как Лео, но все, что так идет ему, – белые футболки, джинсы, толстовки с капюшоном, кроссовки с высоким берцем – на мне вовсе не смотрится. Чего уж, на мне любая одежда сидит по-дурацки, и единственное, что придает мне хоть немного крутости, – это мой крутой друг.
Роуз тоже выглядит потрясно, впрочем, она настоящая красавица, а таким и не нужно особо стараться. У нее каштановые волосы, осветленные от кончиков до середины, стройная фигура, отпадные буфера и аппетитная попка. Парни из «Темз Компрехенсив» сходят по ней с ума.
Но это еще не все: она вечно накладывает фигову тучу макияжа – может быть, как раз потому, что без него выглядит красивее, – колготки носит рваными, а на голове делает начес. У нее свой стиль, и уж она-то умеет себя подать: когда в комнату заходит Роуз, воздух начинает потрескивать электричеством, а вокруг нее вспыхивают миллионы маленьких фейерверков.
Другие девушки пытаются подражать ей, но у них ничего не выходит, потому что, в отличие от них, Роуз вообще не па́рит, что там о ней думают.
А когда она поет… трясутся стены, отвисают челюсти и каменеют стояки.
Все мы аутсайдеры, но больше всего общего у меня было… и есть… именно с Наоми. Лео с Роуз впору быть королем и королевой на выпускном балу, а мы с Най самые что ни на есть настоящие чудики.
Наоми с ее узким подбородком, широкими скулами и огромными теплыми карими глазами, спрятавшимися за очками в толстой оправе, всегда меня восхищала. Рубашки застегивает на все пуговицы, до самого подбородка, юбки носит в складку, самой причудливой длины, а туфли выбирает практичные, со шнуровкой и всегда натирает до блеска. Она любит сочетать несочетаемое, она у нас незаурядная, уж поверьте.
Бывало, мы с Наоми проводили большую перемену в библиотеке, в тишине и покое, за книжкой. А когда мимо проходил какой-нибудь девятиклассник, только и умевший, что кидать дешевые понты, мы переглядывались и усмехались, думая о том, как же нам повезло, что мы, две белые вороны, нашли друг друга и подружились.
А играла она не хуже –