на лице появлялась счастливая улыбка, но это была недолгая, нечаянная радость – вскоре она сникала и мысленно возвращалась в деревню.
– Как там без меня мама, сестренка? – чуть не плача, обращалась к мужу.
Даже в самые счастливые минуты она не забывала о несчастных, о тех, кто нуждался в ее поддержке и помощи.
Если же заходили приятели мужа, она некоторое время молчаливо сидела с гостями и вслушивалась в разговоры; когда обращались к ней, краснела и отвечала, запинаясь, но с такой неслыханной обескураживающей откровенностью, что всех ставила в тупик. Заметив на лицах замешательство, она еще больше смущалась и нервно теребила платье или съеживалась, обхватив себя за плечи. Случалось, в компании разгорался спор, и если тогда спрашивали ее мнение, беспрекословно держала сторону мужа, и вновь всех обезоруживала – уже своей искренней беспредельной преданностью. Находиться в компании – было для нее мукой; не раз она внезапно вставала, уходила на кухню и писала родным письма.
На шумных многолюдных улицах она и вовсе терялась.
Первые дни без мужа вообще не выходила из дома, а когда они вместе отправлялись в магазины за покупками, шла вцепившись в его локоть и то и дело пугливо, с опаской озиралась по сторонам.
– Почему все на меня так смотрят? – спрашивала.
– Ясно почему – ты красивая.
– Не-ет. Сразу видно, что я не горожанка… И не знаю, смогу ли стать городской женщиной. Здесь, в городе – жуткий шум, беспорядочная жизнь, бесовщина. Все куда-то несутся, говорят громко, твои приятели кого-то изображают как на маскараде, их суждения скороспелые, а слова заученные, обкатанные… Горожане оторвались от природы и за это поплатились: все нервные, издерганные, нет у них в душе спокойствия – смута одна. И любви к ближнему нет – каждый живет сам по себе.
…Они встретились на озере, около ее деревни – то лето он, студент выпускник, проходил практику в соседнем городке, и однажды, после купанья, загорал на берегу озера. Стоял знойный полдень, над водой текли запахи разнотравья, слышалось гуденье пчел. Внезапно в это гуденье вплелась чья-то песня, какая-то певунья с молодым, чистым голосом приближалась к песчаной отмели. Приподнявшись, он увидел – вдоль берега идет девушка, в светлом платье, с еще более светлыми распущенными волосами. Идет босиком, аккуратно раздвигая цветы и травы. Она вышла прямо на него, и моментально смолкла, и застыла, уставившись на незнакомого мужчину.
– Замечательно поете, – он широко улыбнулся и широким жестом пригласил певунью присесть, как бы щедро отдавая ей часть своих владений. – Спойте еще что-нибудь.
Но девушка стояла неподвижно. Серьезный, недоверчивый взгляд, ни тени улыбки – рот пухлый, немного упрямый – этакая диковатая деревенская простушка, но с отличной фигурой и, судя по выражению лица, – с характером – он это понял сразу.
– Спойте еще что-нибудь, – повторил он, – и присаживайтесь. Не бойтесь, я не кусаюсь.
Поколебавшись, она все же подошла и присела, тщательно надвинув платье на колени. Из-за