которым к тому времени уже надоело мериться своими овощами, поднимать пальцы вверх и топорщить усы.
Поскольку я ничего подобного не говорил, да, собственно, и не думал отрекаться, отвечать мне было нечего. Я лишь в недоумении раскрыл рот и заморгал глазами.
– Подонок! – уже верещала она, – Немедленно женись, а то обесчестишь наш клан и будешь проклят на века!
А вот тут уж я хотел ей возразить и попытался вставить слово, но этого у меня не получилось.
– Ах, ты не хочешь?! – продолжала она, не оставляя мне ни малейшего шанса вклиниться в разговор и оправдаться. – Подержался за руку, отвёл куда-то. Женись! Я тебе приказываю! – набросилась на меня с кулаками будущая тёща.
– Отлично! – возликовал я, когда наступила очередная словесная пауза. – Я согласен жениться!
Но она, по всей видимости, меня не услышала.
– Бейте его! – негодовала женщина. – Он не хочет жениться!
– Дорогая, отстань от молодого человека, – мягко произнёс вождь клана Ватрушек, едва переступив порог веранды. – Ты же не услышала, что он согласен взять нашу дочурку замуж.
– Держите его! – верещала будущая тёща. – Связывайте верёвками ему ноги, сейчас я его буду загонять в угол. Он сбежит от нас, так и не женившись на дочери.
– Ещё раз повторяю, – поглаживая меня по голове, спокойно продолжал вождь. – Никуда он от нас не денется, – шутливо произнёс он напоследок, прислонив к моему виску огромных размеров пистолет, после чего все окончательно развеселились и принялись сочинять тосты за будущих молодожёнов.
Вот таким вот образом сватовство и состоялось. Ватрушка по имени Кайя светилась от счастья, а я был обескуражен и изрядно подавлен судьбой. Разглядывал пистолет, направленный вождём в мою сторону, а по совместительству – надзирателя и необыкновенного диктатора.
Я ощущал лишь то, что мною управляют, но тем не менее мне это было приятно. Да, в конце-то концов должен же я когда-нибудь обзавестись семьёй, обосноваться на своей земле, приобрести собственные вещи, окопаться в благополучии, спокойствии и умиротворении в окружении ребятишек и любящей жены!
Не успел я до конца додумать эту мудрую мысль, как семейство Ватрушкиных энергично взяло меня под локотки и повело к себе в дом, где с меня быстро сняли мерки. Затем раздели до пояса, принялись распарывать мой пиджак, перекраивать его и, наконец, перекрашивать бедолагу в чёрный цвет.
Такая же горестная участь постигла мои брюки, и даже обувь эти садисты не пощадили. Обувка из тряпичной непонятным образом превратилась в кожаную. Как я догадался, вождь нанёс на неё слишком много гуталина. А далее, спустя три часа, меня подвели к зеркалу. Я себя в нём не узнал – видел лишь испуганное лицо и тёщу, озорно подмигивающую мне и приговаривающую:
– Эх, жалко, волосы у тебя не того цвета, – сетовала она. – Не сочетаются с пиджаком. Может быть, побрить его наголо или