мама говорит:
– Ты заранее предубежденно к нему относишься. Может быть, он хороший мальчик, хоть и хулиган. Ты ведь его не знаешь совсем. А он без отца рос, в трудной семье. Попробуй сблизиться с ним, найти точки соприкосновения. Можешь домой его пригласить.
С Бырой у нас одна точка соприкосновения – секс. Он знает про это гораздо больше меня и говорит, что у него уже было.
– Много раз, с шестого класса. А ты еще ни разу, я знаю. Но в классе почти все пацаны еще «мальчики», кроме меня и Кузнецова. Так что, не ссы.
– Нет бабы, которая не дает, есть пацан, который не умеет попросить, – объясняет мне Быра на уроке русского.
– А если целка?
– А что целка? Что, она всю жизнь целкой будет? Раньше, позже – неважно. Она тебе сегодня скажет – я не буду, потому что целка, а завтра другой хорошо попросит, и все – она больше не целка.
Быра хохочет.
– А ты когда-нибудь целку… это самое?
– Да. Один раз.
– И как?
– Обыкновенно, только море крови.
– А сколько ей лет было?
– Пятнадцать. Или четырнадцать. Не помню.
– Всего-то?
– А хули ты думал? Думаешь, у нас в классе все еще целки?
– Откуда я знаю?
– А я тебе скажу. Колдунова уже не целка и Хмельницкая.
– Откуда ты знаешь?
– Пацан один сказал. Он сам их…
– Кто?
– Не скажу.
– А ты?
– Что я?
– Ну, ты бы хотел Колдунову там или Хмельницкую?
– Ты что, дурной? В своем классе? А если привяжется потом?
Пишем контрольную по геометрии. Я уже сделал свой вариант и сейчас решаю три задания из пяти для Быры.
– Мне «пять» не надо или «четыре». Все равно не поверит, сука. Но ты мне смотри: чтоб три задания – правильно. Мне надо, чтоб «тройка» железно была.
На следующий день все, как надо: мне – «пять», Быре – «три».
– Молодец, Дохлый. Будешь нормальный пацан – научу тебя, как бабу «раскрутить». Баб вокруг море. Знакомишься, хуе-мое – в кино там, мороженое, ну, само собой. Потом проводить домой, зайти в подъезд – позажиматься, пососаться. И узнать, когда никого нет дома. Лучше, конечно, если сама в гости позовет, чтоб не набиваться. Ну, а потом само собой.
В классе мне никто не нравится, кроме Егоркиной. Она тоже отличница, но меня «не переваривает». Я уже несколько раз видел, как она разговаривает с Бырой. Какие у них могут быть общие интересы, блин? Перед историей она подходит к нашей парте:
– Ну, что, как насчет этого?
– Никак. Не получится.
– Жалко.
– Ну, и что, что жалко?
– Ну, ничего. Я думала, ты поможешь.
– Ладно, иди, мне надо еще историю почитать.
Она поворачивается, и он, сунув руку ей под платье, щипает ее за жопу.
– Ай. Ты что, дурной?
Она краснеет. Ей стыдно, потому что я все видел. Я размахиваюсь и бью Быру в нос. Он удивленно смотрит на меня. Остальные, кто видел, тоже. В класс входит «историца». Из Быриной ноздри вытекает струйка крови. Он встает и выходит