с полок старшего поколения Рерихов к младшему. При этом, как и всегда, родители заботились о том, чтобы мировоззрение их сыновей оставалось свободным от казуистических догм, а их нравственные опоры – независимыми от враждующих друг с другом «радетелей душ человеческих». Елена Ивановна впоследствии писала: «… Я всегда держалась довольно далеко от церкви и ее представителей именно из желания охранить в своих сыновьях уважение к своей религии до тех пор, пока сознание их достаточно окрепнет, и они уже вполне зрело смогут оценить все то прекрасное, что заключается в ней, и в то же время спокойно смотреть на отрицательные проявления ее ‹…›»[57].
Так и в изучении восточной религиозной литературы решительно отвергалось все то, что могло бы сковать Юрия и Святослава путами ортодоксальных институтов индуизма, буддизма, поклонников Зороастра или Магомета, хотя в своем увлечении Востоком они углублялись во многие детали этих религиозных систем. Вера в людей и уважение к их убеждениям сопровождались у Юрия и Святослава полной свободой поиска, воспринятой ими с юности от родителей.
К концу 1918 года в здоровье Николая Константиновича наметилась тенденция к улучшению, и он, с удвоенной энергией, взялся за осуществление намеченных планов. Торопило его и то, что Юрию и Святославу необходимо было продолжать образование уже в том объеме, которого маленькая Сортавала обеспечить не могла. Поэтому сначала семья выехала в ближайший крупный финский город – Выборг. Оттуда Николай Константинович смог заняться проблемами устройства своих выставок. Открылась возможность показать их в столице Финляндии – Хельсинки – и в Швеции. Выставка в Стокгольме открылась в ноябре 1918 года. Имя Николая Константиновича Рериха, широко известное не только в России, но и во многих европейских странах, опять запестрело на страницах европейской прессы.
После закрытия государственной границы между Финляндией и Советским Союзом сведения о Рерихе на его родину поступали очень скудно. Распространился даже слух о его гибели в… далекой Сибири. Осенью 1918 года известный советский поэт Николай Асеев, находившийся тогда на Дальнем Востоке, выступил со стихотворением, посвященным памяти якобы погибшего Н. К. Рериха. В стихотворении были строки:
Тому, кто шел на безымянный берег,
В могилу клали: меч, копье и лук.
Кто ж на щиты тебя поднимет, Рерих,
Последний, может, рюриковский внук?
‹…›
Но верим мы: пройдут года, и ты, чей
Упорный взор испепелял века,
Восставишь старый, пламенный обычай -
Ладью времен вернет твоя рука.
Не нашим поколением, быть может,
Грядущими исполнен будет он:
Зажгут костер, тебя на щит возложат
И понесут весной на горный склон.
Промчатся снова кругом лета, зимы…
О юноши, взгляните же назад:
Князь на костре горит неугасимо,
И