же он старик, он еще в самом расцвете лет, – улыбнулась я, похлопав Серебряного по шее.
Эта скачка ему была нипочем… Еще несколько лет назад он подолгу мог нести всадника – тогда князь Даккор сам объезжал свои владения и, поговаривали, сутками не покидал седла. Меня же, наверно, Серебряный вовсе не ощущал на спине!
– Признаю поражение, – Райгор остановился рядом. – Гляди-ка, а вот и госпожа Айна…
Вид у княжны был довольно-таки жалкий: заботливо расправленный на лошадином крупе шлейф сбился комом, локоны развились; к тому же прелестная княжна оказалась изрядно запорошена пылью.
– Отличная прогулка, не правда ли? – осведомился Райгор, сверкнув улыбкой.
– Да-да, великолепная, – отозвалась княжна несчастным голосом. – Может быть, пора уже возвращаться?
– Да, пожалуй, – сжалился Райгор. – Альена, как ты смотришь на то, чтобы повторить?
– Как вам будет угодно, – отозвалась я. – До ворот замка?
– Да!
Райгор дал шпоры своему коню, а я придержала Серебряного, шепнув ему на ухо:
– Он должен выиграть, иначе потом не даст нам жизни. Уж переживем, а? Ты его каракового обойдешь как стоячего, верно ведь? Только не теперь!
Конь согласно проржал и скакнул в сторону, сделав вид, будто напугался вороны, а потом пошел ленивым галопом, так что у ворот Райгор оказался задолго до нас.
– Да, рано я его похвалил, – протянул он, взглянув на Серебряного. – Совсем выдохся старик!
Тот только фыркнул: он и разогреться-то толком не успел, спина вон почти сухая… Но конь ничего не мог сказать, а я ответила:
– Должно быть, мне повезло случайно, господин.
Княжну с лошади снимали втроем, а подоспевшие девицы из ее свиты увели красавицу под руки: видно, она не привыкла к таким прогулкам. Райгор отправился провожать ее, а я заглянула на конюшню, где как раз расседлывали Серебряного.
– Хорош, а, госпожа? – спросил конюх.
– Диво, как хорош!
– Говорят, не простых кровей конь. Вроде как еще старый князь, отец нынешнего, пустил кобылку на лужок, где быстроногие паслись… – Он вдруг осекся, взглянув на меня с испугом.
– Я знаю, кто это, – сказала я и протянула руку. Серебряный ткнулся мне в ладонь мягкими губами. – Тогда ясно, почему он такой. И почему только одного хозяина слушался.
– Он, госпожа, старше вас вдвое, если не больше, а на одра вовсе не похож, – шепнул конюх, оглянувшись, не слышит ли кто. – И верно, кроме князя, никому на себя сесть не дозволял. А раз вам покорился, то, похоже, признал… ну…
– Свою? Наверно. – Я снова погладила коня. – Береги его.
– Это само собой… Госпожа, дозвольте спросить? – Он помялся, комкая шапку в руках. – Мадита ведь вам прислуживает?
– Верно. А что?
– Да понимаете ли… очень уж она мне по нраву, – выговорил конюх. – И смешливая, и сметливая – как ответит, словно копытом в лоб получил! И собой справная, и добрая, и красивая… только я ей не люб. Хоть смеется моим шуткам, а руку не протяни…