за процессом.
– Катюша, бросьте им и от меня хлебца! – попросила она соседку по койке. Та, подойдя к тумбочке, взяла с тарелки припасенное для птиц угощение.
– Это что еще такое? – громко поинтересовалась Алина. – Ольга Викторовна, что за фокусы: к еде не притронулись, а хлеб идет на корм чайкам?
– Да вот как-то нет аппетита, Алиночка, – попыталась оправдаться Суворова. Она казалась такой маленькой и жалкой, что к горлу девушки подкатил комок. Алина привыкла, что пациенты заискивают перед средним медперсоналом даже больше, чем перед врачами, ведь от медсестер во многом зависит их благополучие в больнице. Татьяна посмеивалась над этим, говоря, что ее можно купить только за рубли, а «сюсю-мусю» пусть оставят при себе. Она без зазрения совести принимала от больных купюры, а шоколадки, купленные ими в больничном буфете, сваливала в ящик стола с презрительными словами:
– Если я буду лопать всю эту «благодарность», у меня случится диабетическая кома!
За двое суток Алина не видела у Суворовой посетителей. Скоро у Мономаха начнутся неприятности, ведь он не имеет права держать пациентку в отделении, ничего не делая. Да и «ничегонеделание» в данном случае не выход, ведь внутри у женщины – сломанная титановая конструкция и осколки собственной кости. Это значит, что может начаться заражение. Мономаху придется вытаскивать эндопротез, а потом… Вот в этом самом «потом» и заключается проблема!
Алина подложила пациентке «утку» и подождала, пока та сделает свои дела.
– Спасибо вам, Алиночка, – кряхтя, произнесла Суворова, откидываясь на спинку койки.
– Это моя работа, – улыбнулась она. – Приподнять вам подушку?
– Если не трудно…
Алина устроила больную поудобнее.
– Алиночка, вы не в курсе, как там решается моя судьба? – поинтересовалась Суворова, с надеждой вглядываясь в ее лицо.
– Видите ли, Ольга Викторовна…
– Все плохо?
– Нет, нет, с чего вы взяли? Просто Моно… заведующий отделением сейчас как раз занимается вашим вопросом.
– Почему меня не положили в травматологию?
– Нет свободных коек. Может, если освободится…
– А если нет, что тогда?
– Владимир Всеволодович что-нибудь придумает. Ольга Викторовна, у вас есть родственники?
Пациентка покачала головой.
– Была сестра, старшая. Умерла год назад.
– Мне очень жаль… А подруги? Есть кто-то, кто мог бы сходить в Комитет по здравоохранению и поставить вас в очередь на протезирование?
– Очередь?
– Насколько я знаю, на данный момент в нашей больнице нет квот, но, может, где-то еще есть? Тогда мы организовали бы ваш перевод, но этим нужно заниматься. Вы можете кому-то позвонить?
Суворова пожала плечами.
– Все мои подруги и знакомые – моего возраста. И я еще самая активная! Была по крайней мере… – Она выразительно посмотрела на свои ноги, накрытые потертым шерстяным одеялом. – Они не смогут бегать по инстанциям, выбивая мне квоту! Да и я не смею их