и три пары глаз впились в эсэсовцев. Грейфе и Скорцени ответили вполголоса и некоторое время молча разглядывали прибывших. «“Эти русские”, – невольно вспомнил выражение своего адъютанта Грейфе, – на фотокарточках, однако, выглядели куда более привлекательно. Особенно этот в форме. Филь-ча-коф, кажется. Эти странные русские фамилии».
– Садитесь, господа. Садитесь вот сюда, поближе. Нам хотелось бы познакомиться с вами, – предложил Грейфе кандидатам и указал, за какой стол им следует сесть.
Трое незамедлительно сели. Особенно проворным оказался кандидат в военной форме. Он занял место за столом быстрее всех и снова уставился на Грейфе. И это также не понравилось начальнику восточного отдела. «Нельзя чувствовать себя таким забитым», – мысленно уже начал оценивать кандидатов Грейфе.
– Эгерт, объясните господам русским, пусть они говорят на своем родном языке. А вы будете нам переводить. Иначе мы и наполовину не поймем друг друга, – попросил Грейфе.
Эгерт, блестяще знавший русский, польский и сербский языки, сейчас же перевел.
– Я буду задавать вам самые общие и простые вопросы, а вы отвечайте. Спокойно отвечайте, господа. Вот вы, господин Филь-ша-коф, – заглянув в характеристику, обратился к кандидату в форме Грейфе. – Скажите, в каких больших городах России вы бывали?
Фильчаков вскочил, как только оберштурмбаннфюрер ткнул в его сторону пальцем.
«Да, он явно забит», – подумал Грейфе, пока Эгерт переводил кандидату его вопрос.
– В Куйбышеве, в Казани, в Горьком, господин оберштурмбаннфюрер. А еще в Чебоксарах и Арзамасе, – отчеканил Фильчаков.
– Насколько я понимаю, это все волжские города, – кивнул Грейфе.
– Так точно, господин оберштурмбаннфюрер.
– Ну а в Сталинграде вам приходилось бывать?
– Не бывал и быть не хочу! Будь он проклят, этот город, господин оберштурмбаннфюрер! Столько солдат фюрера за него полегло! – ответил Фильчаков, но, сообразив, что, пожалуй, ответил не то, что надо, добавил: – А если бы довелось туда попасть, я бы всех этих его защитников собственными руками в Волге перетопил. Камень на шею – и в Волгу. Там им самое место, господин оберштурмбаннфюрер.
– О, конечно, вы правы, господин Филщакоф, – согласился Грейфе. – А в Харькове, Киеве вы не бывали?
– Я до Харькова не дошел, господин оберштурмбаннфюрер. Я под Харьковом доблестной немецкой армии сдался. И потом попал в лагерь в Хороле. А потом, – начал было перечислять Фильчаков, но Грейфе ткнул пальцем в характеристику.
– Да-да… я знаю. Тут написано, – сказал он. – А в каких отелях вы останавливались, господин Филь-ща-коф, в тех городах, куда вы приезжали?
Фильчаков смущенно заморгал. Судя по всему, врать он побоялся, а правду предпочел бы умолчать. Но отвечать было надо, и он сказал:
– Какие отели, господин оберштурмбаннфюрер? Так, больше у родственников, бывало, переночуешь. А то и вовсе на вокзале…
– Понятно, – многозначительно процедил Грейфе.
Дальше