От него самого.
– Ох, видел бы тренер. Даже не знаю, что и было бы.
– Разве вам не положен отдых, каникулы там какие-нибудь.
– Положен, сегодня как раз у нас и начались каникулы. Но, не смотря на то, что на отдыхе у нас нет таких тренировок, как в разгар сезона, соблюдение режима нам показано.
– И, что у вас в команде никто такими вещами не занимается?
– Я, честно говоря, и не знаю. Если и занимаются, то очень тихо. Можно и из команды вылететь.
– Даже так?
– А вы с Юной лучшие подруги?
– Ну, типа того.
– Давно вы знакомы?
– Три года дружим.
– А как познакомились?
– Я раньше у неё шофёром была.
– Шофёром?! Интересно. Как же это получилось.
–Да так. Её отцу понравилось, что я не мужчина и со мной не возникнет определённых сложностей. Сначала Юна не особо приветствовала идею с водителем женского пола. Но со временем мы подружились.
– И что потом?
– Да это долгая история, ты лучше скажи, чем ты помимо футбола занимаешься.
– Да чем-чем, иногда фильмы смотрю, гуляю иногда.
– И всё?
– Ну, так, как будто всё.
Я почувствовала себя дурой, спросив о его занятиях: «И всё?». Потому что, если бы он только играл в футбол, делая это так, как делает, то это было бы уже очень много.
– Слушай, я глупость сказала. Ведь твоя игра – это уже куча «многа». Да ещё и прогулки, и фильмы смотришь. Вот, есть расхожее мнение, что спортсмены туповаты, скажи, а что футболисты не спортсмены? – Автоматически потянулась улыбка, из разряда подсказок – типа, это комплимент. Что противоречило смыслу, высказанной мною мысли, видимо, до конца не верилось, что чемпион реально врубается.
– Да и вас я бы дурами не назвал, – он подчеркнул слово «дурами», и мы улыбнулись друг другу.
Реально врубается.
– Ну, всё можем валить! – сбегая к нам по ступеням парадного крыльца, сообщила Юна. – Бари, конечно, сделал вид, что огорчен нашим уходом… ну, и фак с ним, – нахально вкрутила Юна.
Когда она спускалась по ступеням, её светлые волосы, заплетенные в подобие косы со множеством всяких разноцветных декорприблуд, стучали по её спине, издавая звук лёгкого треска. Это стучали друг об друга камни, различной величины, цвета и огранки. Глаза её горели зелёным огоньком. Зелёный цвет был такой, каким бывает в исполнении моря. Но это в данный момент. А вообще, цвет её глаз менялся от зелёного, как сейчас, до серого через блекло-голубой. Причём, закономерности я не могла найти. Губы сменили надменную сдержанность на хулиганскую улыбочку. Мне, кстати, всегда казалось, что выражение её лица меняется только движением губ, тонких, но не настолько, чтоб отбивать желание познакомиться с ней поближе.
При каждой смене ступеньки на опорной ноге, икроножная мышца разделялась с фасадом длинной голени еле заметной продольной впадиной, опутанной сеткой чулок. Которые уходили под клетчатые жёлто-розовые бриджи, обтягивающие, такие же аппетитные ляжки.
Раз уж так вышло, скажу и про платье. Платье, это одно