официального сообщения, и тут даже его прорвало:
– Война, братцы мои… Это гражданской пахнет…
Они сидели на кухне, плотно прикрыв дверь, хотя спальня, где пыталась заснуть настроенная вот-вот рожать Анна, была далеко.
Она прислушивалась то к себе, к тому, что вот-вот должно было отделиться от нее, то к всплескам неясных голосов, разрываясь между своей нужностью еще не родившемуся существу и уже пожившему, но такому же беззащитному взрослому человеку.
– Да ты что! Какая война? – вспыхнул Дубинин, собираясь, как всегда, поспорить, но, подумав, согласился. – А что, вполне… Надо срочно поднимать ребят, будем вооружаться…
Может, и пошутить хотел, а получилось на полном серьезе. Красавин усмехнулся, вспомнив: «Булыжник – оружие пролетариата». И хотя не верил в подобное развитие событий (ни к чему это, Анне вот-вот рожать), подумал о карабине в отцовском доме, который надо бы забрать себе…
– Вопрос традиционный: что будем делать? – стараясь как можно спокойнее, произнес он, хотя за время, пока соратники добирались, уже позвонил в Москву коллегам по борьбе, кое-что разведал, кое в чем разобрался, пришел к определенному выводу. Но нужно было подтверждение ближайших помощников.
– А что в столице? – спросил мудрый Павлов.
– Нам столица не указ, – не ожидая ответа Красавина, отрубил Дубинин. – Тут и думать нечего, людей надо выводить на площадь.
– Ну да, сейчас? – ехидно заметил Павлов.
– А что, до утра ждать?.. Они не лыком шиты, уже, наверное, солдат из казарм выводят…
Павлов вопросительно смотрел на Красавина.
– Я звонил в Москву, – наконец произнес тот. – Там народ поднимается. Вроде Ельцин всех призвал к сопротивлению. Армия действительно приведена в боевую готовность, но чьему приказу подчинится – пока неясно…
– Москва Москвой, они там сами разберутся, нам надо здесь не упустить ситуацию. Надо всех наших сторонников стягивать на площадь к крайкому. Не дать им пройти в свои кабинеты. Вы меня послушайте, я эту братию знаю, они своего без сопротивления не отдадут. А это четкий сигнал для них, – все больше распалялся Дубинин. – Надо прямо сейчас обзвонить, кого сможем, чтобы те обзвонили других…
– Но зачем ночью на площадь идти? – спросил Павлов. – Это совершенно нелогично…
– Вот именно! Этого они от нас и не ждут! Ночью все темные дела и делаются…
– У нас не темное… – вставил Красавин.
– Само собой, я про них. Главное, не допустить их к рычагам управления…
– Почта, телеграф, телефон… Мосты… – вспомнил вдруг хрестоматийную цитату партийного классика Красавин. – Мостов, правда, у нас нет, – задумчиво добавил он.
– Вообще в этом логика есть, – согласился после паузы Олег Павлов.
– Витя, можно тебя на минуточку, – позвала появившаяся Анна.
Она была неестественно изогнута, и, торопливо поднимаясь, Красавин уже знал,