языке, явно или косвенно упоминаемых в этой книге. Что же тогда русское, родное? Некоторым даже кажется, что большое количество заимствований есть показатель несамостоятельности языка, а то и всей культуры страны. Отнюдь нет – это показатель интенсивности контактов и культурного обмена с разными народами. Хотя, конечно, потоки словесных заимствований редко уравновешивают друг друга. Слова в основном перетекают из более развитых стран-языков в менее развитые, но готовые воспринять новое и, возможно, более прогрессивные.
Так было с обогащением древнеанглийского языка французскими словами, в результате чего появился новый могучий язык, на основе которого выросла не менее могучая и разнообразная культура. Однако, отбросив утешительные резоны, следует признать, что исторически европейская культура во всех ее проявлениях, от способов обработки пахотной земли до науки и парфюмерии, в пределах Европы растекалась с запада (от Франции) на восток (до России). И по этому же градиенту в основном текли и слова, эти культурные явления обозначающие. Это реальность, в самих языках зафиксированная. А фиксация в языке – это едва ли не самое надежное историческое свидетельство, особенно, если происходит массово.
Для собственного удобства введем термины. Язык, из которого заимствуется слово, мы будем называть языком-донором, поставляющим языковой материал, а язык, осуществляющий заимствование, приобретающий новое слово, фразеологизм (устойчивое словосочетание) или синтаксическую конструкцию, будем называть языком-потребителем. Предупреждаю, что это отнюдь не научная терминология, а всего лишь общепонятные слова, которые будут использоваться в этой книге.
Почти у каждого из нас существует интуитивный, то есть трудно формализуемый образ «типичного» немецкого, французского, испанского и так далее языков. Относительно новое заимствование интуитивно и распознается. Жалюзи – это явно из французского, а штепсель «пахнет» по-немецки. Такие заимствования принято называть иностранными словами, их включают в соответствующие словари.
Со временем заимствованные слова обживаются в языке-потребителе, меняются под его звуковой строй, ассимилируются (уподобляются словам нового языка-хозяина) и становятся неотличимы от исконных. Кто сейчас узнает в общеславянском слове хлеб древнегерманское заимствование? Такие ассимилированные слова называют усвоенными (как правило, в древности) заимствованиями.
Отдельно можно говорить о фонде так называемых интернациональных слов, которые звучат (с поправкой на звуковой строй языка) и пишутся (с поправкой на его орфографию) приблизительно одинаково в большинстве европейских языков. В подавляющем большинстве – это слова из древнегреческого и латинского языков, двух народов, заложивших основы того, что мы сейчас называем европейской культурой, которая, впрочем, давно вышла за пределы своего континента. Цивилизационный вклад Греции, Рима и иных государств и народов, некогда процветавших