и, не рассчитав, угодила ногами в воду.
– Все, что было. – Я протянула ему винтовку.
Он осмотрел ее, сказал:
– Сойдет. – Потом упер приклад в плечо, неловко повернул верхнюю часть туловища, стараясь занять позицию для стрельбы. – А теперь вали отсюда, иначе я сам тебя пристрелю! – выкрикнул он, перекрикивая новые взрывы, раздиравшие искореженный корпус дредноута.
Я потянулась к Квилану, поцеловала его:
– Увидимся на небесах.
Он с нежностью взглянул на меня, что-то проговорил, но тут снова загремели взрывы. Когда эхо наконец утихло, а в небе запульсировали новые сполохи, я попросила, чтобы он повторил. В визоре требовательно замигал сигнал, извещая, что флайер у нас над головами.
– Не торопись, – негромко произнес Квилан и улыбнулся. – Живи, Уороси. Живи за меня. За нас обоих. Пообещай.
– Обещаю.
Он мотнул головой на склон кратера.
– Удачи тебе, Уороси.
Я хотела пожелать ему удачи или просто попрощаться, но не смогла вымолвить ни слова – в последний раз беспомощно поглядела на мужа, затем отвернулась и полезла наверх, оскальзываясь в грязи, все дальше и дальше, мимо тела убитого мной Невидимого, вдоль корпуса горящего дредноута, под стволами задней башни, а новые взрывы взметали к сочащемуся дождем небу пылающие обломки, с плеском обрушивали их в прибывавшую воду.
Стенки кратера были скользкими от грязи и топлива, я оскальзывалась, съезжала вниз и почти уверилась, что не выберусь из этой жуткой ямы, пока, потянувшись, не ухватилась за широкую гусеничную ленту дредноута. Она обрекла на гибель моего возлюбленного, но спасла меня; по сочлененным сегментам гусеницы, как по лестнице, я едва ли не бегом взобралась на самый верх.
За краем кратера между развалин бушевало пламя, шквалами налетал дождь, в нашу сторону ползли приземистые боевые машины, за которыми прятались крошечные фигурки.
Флайер вылетел из облаков; я метнулась к нему, вскочила на борт, и мы тут же отбыли. Я хотела оглянуться, но дверца кабины захлопнулась, и меня вдавило в скученную внутри аппаратуру; суденышко, петляя и уворачиваясь от нацеленных на нас ракет и энерголучей, взмыло в небеса, к ожидавшему его кораблю «Зимняя буря».
1. Свет древних ошибок
На недвижной темной воде канала покоились барки; их четкие очертания расплывались из-за сугробов и заструг на палубах. Снег тяжелыми перинами устлал дороги, причалы, швартовые тумбы и подъемные мосты, обрисовал белым балконы, оконные рамы и водосточные трубы зданий, высившихся вдали от пристаней.
Кабе знал, что в этой части города почти всегда тихо, но сегодня все казалось еще тише, совершенно безмолвно. Ступая по нетронутой белизне, он слышал свои шаги – каждый отдавался хрустом. Кабе остановился, поднял голову, втянул в себя воздух. Тишина. Прежде он не замечал такого безмолвия в городе. Снег, понял он, приглушает и смягчает немногочисленные оставшиеся звуки. Вдобавок нынче вечером почти не было ветра, и канал, все еще не скованный льдом, был неподвижен и беззвучен: