ногу, и поднял руки вверх. Несколько мятежников в это время прыгнули за борт и поплыли. Бросился и Коптюк, но все тотчас же были выловлены из воды. Комендор Крючков, член боевой дружины, быстро поплыл к берегу, но был застрелен в воде.
Пленных мятежников я сразу стал сажать в кормовую рубку. Проиграли снова “сбор”, и я скомандовал: “ученики с винтовками на правые шканцы, постоянный состав на левые, без оружия”. Ученикам я приказал ружья взять наизготовку: две половины команды стояли одна против другой. Некоторые мятежники, бросив ружья, оставили в одежде револьверы. Скомандовал “смирно” и стал наизусть поименно выкликивать комитет и дружину и сажать всех в кормовую рубку. Многие мятежники поначалу попрятались в катерах на рострах, внизу, в коечных сетках. Их вылавливали и обезоруживали. Тянуть это положение было нельзя. Мятежники еще имели силу.
Чтобы сразу занять людей, я скомандовал: “постоянному составу паровой катер и оба баркаса к спуску изготовить”. На “Памяти Азова” все шлюпки спускались вручную, что требовало участия большого числа людей. Вооруженных учеников я перевел повыше, на мостики, ростры, коечные сетки. Пока я спускал шлюпки, был приготовлен наряд из артиллерийских квартирмейстеров и учеников для конвоирования главных мятежников на берег. Шлюпки спустили, на баркас в весла я посадил членов комитета и дружины и других главных мятежников, на которых команда указывала как на зачинщиков. На кормовом сиденье, транцевой доске и загребной банке сели вооруженные конвоиры с винтовками.
В общем, потери в команде не были большими. Я не помню точно цифры, но сдается мне, что убитых было не более десяти.
В это время ко мне прибежали снизу и сказали, что лейтенант Лосев просит дать ему шлюпку для съезда на берег. Я приказал подать вельбот № 2. На него с балкона сели Лосев, два артиллерийских квартирмейстера и еще кто-то и отвалили на берег. На берегу Лосев дал знать властям о положении на крейсере. В Ревеле в это время не без основания ожидали бомбардировки крейсером города. Пехотные части были рассыпаны возле берега бухты редкой цепью, “под артиллерийский огонь”. Никого с берега в море и обратно не пропускали.
Отправив на берег главных мятежников, я продолжал производить аресты. Дальше было невозможно в этой обстановке производить следствие и точно разбираться, кто был причастен к мятежу, и я решил просто свезти на берег и там арестовать весь постоянный состав команды, оставив на корабле лишь необходимое число людей, для поддержания паров и освещения, из наиболее надежных. Мичман Сакович занимался организацией службы в низах и установлением вахты в машинах и кочегарках.
В это время к нашему борту пришло первое судно из гавани. Это был крейсер пограничной стражи “Беркут” под командой капитана 1-го ранга Шульца. Он вооружил свою немногочисленную команду и предложил мне взять “сколько угодно мятежников. На “Беркут” я передал раненых на носилках. Снесли и тяжело раненного Мазурова. На “Беркут” я сдал большую часть списываемого