должности, и человеческого достоинства.
– А ты, взводный, говорят, уже был в плену? – вдруг спросил Григорьев, будто читая по его лицу.
– Был. Мне, Григорьев, этим полозом уже по шее тёрто…
– А что как попадёмся? А, младший лейтенант? – и посмотрел на свою винтовку. – Ну что мы, с одной винтовкой, против их силы?
– Тихо, парень. Тихо, – Нелюбин, вдруг почувствовав, что его сержант дрогнул, похлопал его по плечу. – Ничего, ничего. Пересидим тут. Главное, не высовываться пока. Винтовка… У нас, Григорьев, граната ещё есть. Не возьмут они нас.
– Ты что? Взорвать нас хочешь?
– Да нет. Это я так… – и Нелюбин, превозмогая боль и тошноту, которая всё ещё крутила его изнутри, невесело засмеялся. Нет, взорвать себя… Вряд ли он это сможет сделать. Или всё же сможет? А, Кондрат? – допытывался он у себя. Сможешь чеку выдернуть? Ладно, ладно, рано пока об этом… Надо выбираться…
Глава третья
После госпиталя Радовскому дали недельный отпуск. И он решил поехать в Смоленск и там растратить эту в общем-то недолгую радость. Анна считалась пропавшей без вести. В донесении, в графе «без вести пропавшие», он так и написал: радистка, сержант Анна Витальевна Литовцева… Расставание с нею томило, угнетало. Как она там? Сроки уже подходят. Не сегодня завтра должна родить. Всё ли там сделают как надо? Бросил на произвол судьбы. Надо было просто увезти в тыл, устроить в хорошем госпитале, чтобы родила под присмотром врача. Но тогда… Уж лучше так: пропала без вести. Надо выдержать и это. Не подавать виду. Пропала – почти погибла. А главное – выбыла из списков. В тыловом же Смоленске предстояло кое-кого повидать. Отыскался однополчанин. Двадцать два года назад в ноябре они вместе уходили на перегруженном пароходе из Крыма. Вместе голодали и мёрзли в Галлиполи, в тоскливой Кутепии, где каждый день кто-нибудь умирал или стрелялся от безысходности. Потом, в Сербии, их пути разошлись. И вот снова оба оказались здесь, в России, на родине.
В Смоленске, в комендатуре, Радовскому выдали ордер на комнату в небольшой гостинице, построенной, по всей вероятности, большевиками. И вечером в ресторане в центре города он встретил штабс-капитана Зимина в чёрном мундире оберштурмфюрера СС. С ним за столиком сидели ещё двое. Зимин обнял бывшего однополчанина и тут же представил своим друзьям. Те были в штатском.
– Андрей Константинович фон Сиверс, – представил Зимин высокого господина средних лет в сером коверкотовом костюме, в осанке которого явно чувствовалась офицерская выправка. – Вильфрид Карлович Штрик-Штрикфельд. А это, господа, Георгий Алексеевич Радовский, мой боевой товарищ, с кем вместе… не только из одного котелка, но и голодали. Я уже вам рассказывал о наших злоключениях. Но теперь, слава Господу, мы снова в России, в своём благословенном Отечестве, на своей земле.
Зимин наполнил рюмки. Все встали.
– За Россию, господа! За единую и неделимую!
Сиверс